Я с удивлением поняла, что он прав.

Пусть они смотрят на мое обнаженное тело, подумала я. Почему я должна стыдиться? Это им, а не мне должно быть стыдно за свой поступок, выходящий за все рамки человеческого достоинства.

Разве это не чудо?

Кришна кивнул. Он взял меня за руку, и я почувствовала, как расслабилось мое тело, и кулаки разжались. Он улыбнулся. Когда я уже хотела улыбнуться ему в ответ, в моем сознании возникло другое лицо. Я увидела глаза, горящие ненавистью, и услышала слова, ставшие моим проклятием, пронзившие меня, словно отравленная стрела. Его наказание превзошло мое преступление.

«Карна, — сказала я, — ты преподал мне хороший урок. Но неужели жажда мести сильнее желания быть любимым? Что за злая сила овладевает человеком, вынашивающим в своем сердце это черное чувство?»

Постепенно моя рука выскальзывала из ладоней Кришны, его лицо становилось размытым, постепенно исчезая.

Я открыла глаза. На мне все еще была одежда, а Духшасана лежал рядом без чувств.

Переступив через него, я обратилась к присутствующим резким, словно ломающийся лед, голосом:

— Вы все погибнете в битве, которая начнется с сегодняшнего дня. Слезы ваших жен и матерей будут во сто крат горше моих. Все королевство превратится в кладбище. Не останется ни одного наследника из Кауравов, чтобы помолиться об убиенных отцах. И этот бесславный день, когда вы попытались унизить беспомощную женщину, останется в истории навсегда.

Обращаясь ко всем, я не сводила взгляда с Карны. Меня утешало только одно: события сегодняшнего дня навсегда избавили мое сердце от сомнений. Больше никогда я не буду мечтать об этом человеке.

Позади я услышала клятвы мести, которые произносили Бхима и Арджуна, а также мольбы слепого царя, просившего меня смягчить проклятие. В моем сознании лицо Кришны растворялось в красном мареве, но я уже не могла и не собиралась останавливаться.

Взяв свои длинные волосы и подняв их, я спокойно сказала:

— Я расчешу свои волосы только тогда, когда искупаюсь в крови Кауравов.

И я знала, что мои слова сбудутся.

* * *

Чему я научилась в тот день в сабхе?

Все это время я верила, что имею силу над моими мужьями. Я верила, что они все сделают ради меня, потому что любят. Но теперь я прозрела: хотя они и любили меня, но существовали другие вещи, которые они любили больше. Их понятия о чести, верности по отношению друг к другу, славе, были для них важнее перенесенных мною страданий. Да, они отомстят за меня позже, но только тогда, когда они почувствуют, что обстоятельства принесут им славу героев. Женщина не способна думать так же. Я бы бросилась спасти их, если бы это было в моих силах. Я бы не стала думать о том, что могли подумать люди. Выбор, который они сделали в день моего унижения, что-то изменил в наших отношениях. Я больше не зависела от них так, как раньше. И когда я хотела защитить себя от боли, это значило защитить себя от них, нежели от наших врагов.

Для мужчины любовь всегда связана с силой и гордостью. Вот почему Карна ждал, когда я брошусь умолять его о защите, хотя было достаточно лишь одного его слова, чтобы прекратить мои страдания. Вот почему он заволновался, когда я отказалась просить сжалиться надо мной. Вот почему он подстрекал Духшасану сделать то, что противоречило кодексу чести, которым он руководствовался всю свою жизнь. Он знал, что пожалеет об этом — в его жестокой улыбке уже можно было разглядеть проблеск боли.

Но так ли чиста душа женщины?

Я поняла еще одну истину. Все это время я считала себя лучше своего отца, лучше всех тех мужчин, которые причиняют боль невинным людям, чтобы наказать своих обидчиков. Я думала, что я выше всех этих желаний. Но я так же была подвержена им, жажда мести заполнила все мое существо. Я не могла сопротивляться этому чувству, как собака не может отказаться от кости, даже несмотря на то, что она изодрала пасть в кровь.

Я усвоила эти уроки. И я буду использовать это знание во время долгих лет моего изгнания, чтобы получить любой ценой то, что я хочу.

Но вечно ускользающий Кришна, который предложил мне другое утешение, глядя на меня разочарованным взглядом — чему он хотел меня научить?

Слепой царь, испугавшись моего проклятия, дал моим мужьям свободу и царство. А Дурьодхана, посмеявшись над Юдхиштхирой за то, что его спасла жена, вызвал его сыграть в последний раз. Проигравший должен был уйти в лес на двенадцать лет. Несмотря на все мои мольбы отклонить вызов, Юдхиштхира отказал мне во имя чести. И проиграл, как я и ожидала. Мы сменили наш наряд на одежду прислуги. Мы попрощались с Кунти, смотревшей в пустоту с бледным лицом и сухими глазами, а я передала Дхаи-ма кричащих и хватающихся за меня детей, чтобы она отвела их на воспитание в дом Субхадры. Я уходила, чувствуя на себе ее обвиняющий взгляд. Она знала, что я могла остаться с мальчиками, которые нуждались во мне больше, чем мои мужья. И мы ушли босые из города.

После того, как все это случилось, Дурьодхана и его люди с триумфом поскакали во Дворец иллюзий, чтобы захватить его.

Когда дворец появился в поле их зрения, Дурьодхана выдохнул: «Мой, наконец-то!» Тогда его слуги поняли, что все, что он сделал с Пандавами, было сделано ради этого — завладеть дворцом, который ему не удалось скопировать, местом его прошлого стыда и настоящего триумфа. Дурьодхана хотел переписать свою историю. Но пока он говорил, поднялся ветер, и купола и башни дворца стали разрушаться. Дурьодхана в бешенстве гнал своего коня. И все равно, когда он подъехал к месту, где раньше стояли главные ворота, он нашел только несколько небольших кучек костей, волос, песка и соли.

Откуда я знаю об этом? Это приснилось мне.

Мои мужья предполагали, что верные слуги, узнав о нашей неудаче, подожгли дворец, но я отметила про себя с горьким удовлетворением, что мой сон оказался правдой. Мой дворец не захотел принимать в свои стены кого-либо, кроме своих законных владельцев. Он сделал то, что должен был, чтобы остаться верным нам.

Пока мы шли по лесу, я несла мешочек с солью, в честь моего потерянного дворца. Ночью я посыпала солью свои пальцы, кожу, расцарапанную до крови скалами и ветками, и радовалась боли. Она поможет мне не забыть. В моих снах дворец являлся вновь, каждый раз, огромнее и изысканнее, чем в жизни. Я знала, что никогда не найду дом, который будет настолько же моим.

Теперь у меня была еще одна причина для ненависти.

* * *

Лес, тенистый и перистый, был словно погружен в воду. Если бы я позволила ему соблазнить меня, моя жизнь могла бы повернуться иначе. Но для меня он был лишь воспоминанием о том, что у меня отняли. Мы уходили все глубже, и я думала, что лес наблюдает за нами. Знает ли он о том, что мы сожгли его брата? Злится ли он на нас за это? Ночами я спала настороженно, мои глаза были все время красными.