что он и сам был частью чужих игр. Ему было жаль каждого, кем он управлял. Для виду он потребовал от Фенрига записать всех участников драки, но список решил позже сжечь. Избитого Руперта вынесли из столовой и перевели в медпункт. На протяжении всего пути, он хрипел и кашлял кровью; его руки поднимались вверх и хватались за плечи солдат, а затем, бессильно падали вниз. Через выбитые зубы и опухшие губы доносилось невнятное бормотание, которое невозможно было разобрать. Офицера доставили в палату, где положили на одну из коек. Тогда все заметили маленькую оплошность во всём плане — для Руперта даже соседи по палате представляли опасность: каждый второй, кто находился в медпункте, являлся жертвой побоев офицера. Генрих, как и все, кто участвовал в транспортировке, понимал, что эту ночь офицер может не пережить. Ему повезёт, если жизнь сама покинет его тело. Даже стараться спасти человека было бесполезно: доктор, оценив состояние Руперта, сразу сказал, что не в силах помочь ему. Доктор выявил множество переломов и разорванных внутренних органов. Бедолаге дали только обезболивающее, которое было слишком слабым для таких травм. Покидая палату, Генрих обратил внимание на то, с какой ненавистью и радостью в глазах смотрели другие пациенты на новоприбывшего. «Возможно, кто-то из них добьёт его». Имея полную безнаказанность и отсутствие жёсткого надзора, люди в палате смогут совершить свою месть, совершенно незаметно.

Покидая медпункт, все обратили внимание на то, как в кабинет старшего сержанта входит представитель штаба и Вольфганг. Генрих пожелал своему другу удачи, но не только он один переживал за Вольфа и его часть операции: каждый, кто имел к ней отношение, надеялся, что всё пройдёт так же гладко, как и первая половина плана.

Когда в кабинет старшего сержанта пришли гости, он не был удивлён. Помимо представителя, которому он не был рад, вошёл солдат одного из подчинённых офицеров. Сержант всё никак не мог вспомнить, кому он принадлежал.

— На вас имеются подозрения среди вашего личного состава. Проведя беседу с вашими подчинёнными, я пришел к выводу, что вы здесь не пользуетесь уважением и не способны принимать здравые решения. — Представитель начал излагать мысли, к которой он пришел, окончив свою проверку.

Старший сержант был раздражён: его солдаты коллективно собрались свергнуть своего командира. Но он не собирался уходить без боя.

— Уже несколько лет я занимаю командующую должность. Согласно моим заслугам и всем операциям, что я провёл, своё звание я получил заслуженно. Именно благодаря моим солдатам осуществляется захват города и оборона текущих позиций. Сравните карты территорий сейчас и четырёх месяцев назад, — вы увидите разницу, которая покажет вам мою компетентность. Что касательно ваших бесед, то я готов вас заверить, что это коллективная сплоченность против вышестоящего! и всех предателей нужно арестовать! — Старший сержант начал занимать оборонительную позицию, в которой он мог бы занять выигрышное положение, которое приведет всю операцию к краху.

Услышав выступление старшего сержанта, Вольфганг начал выполнять свою часть плана. Осторожно подойдя к представителю он шепнул ему на ухо, что лучше проверить самого старшего сержанта, на всякий случай.

— Что ты там шепчешь?! Ты не имеешь право скрывать что-то от своего командира! Скажи это вслух! — Старший сержант начал паниковать — против него могли построить любую уловку, любая ложь могла пойти против него. Без знаний о действиях противника, он мог проиграть всё.

— Мне следует также проверить ваши личные вещи.

Старший сержант не смог перечить представителю из штаба, перед ним находился не его подчинённый, а тот, кто представляет людей выше его самого. Он мог только стоять в стороне и гадать, что может произойти дальше. Представитель осторожно осматривал всё вокруг: он перевернул содержимое кровати и тумб, осмотрел каждый угол. Никакую улику против старшего сержанта он не нашел, но продолжал свои поиски, поскольку его работа заключалась в нечеловеческом терпении и дотошности. Каждый его Вольфганг сопровождал пристальным взглядом, предвкушая развязку. Представитель открыл платяной шкаф, внутри которого обнаружил одежду для разных времён года. Убирая из шкафа первый, второй, третий костюм, он добрался до задней стенки, перед которой висела достаточно необычная форма: она не носила на себе цвета своей страны, а выглядела идентично расцветке врагов. Эту находку увидели старший сержант с Вольфгангом. Пока все взгляды переходили на хозяина кабинета, тот лишь пытался подобрать слова, оправдывающие наличие находки.

— Это не моя форма! — быстро проговорил он.

Эта фраза хоть и была ожидаемой, но была сравнима с бесполезными попытками испуганного ребёнка избежать неминуемого наказания.

— Форма и инициалы, очевидно, ваши… — Представитель осторожно крутил вешалку с одеждой в руке, внимательно рассматривая медали, которые Генрих с коллегами делал чуть ли не на коленке. Эти же медали они видели на архивных фотографиях, и, они не сомневались в их актуальности по сей день.

Старший сержант понял, что этот мундир незаметно подсунули в шкаф, пока он отсутствовал. От такой улики он никак не мог отвертеться. Быстро осматривая комнату и пытаясь придумать что-нибудь для оправдания, он встретился взглядом с Вольфгангом. Тот довольно стоял у двери на улицу, и, встретившись взглядом со своим начальником, подмигнул ему. Это просто вывело старшего сержанта из колеи: его взбесило поведение Вольфганга. Если это и последний день на посту командующего, то он всё равно не даст уйти вредителю безнаказанно.

Осознав безысходность своего положения, старший сержант выхватил пистолет из своей кобуры и направил его прямо на Вольфганга. По его выражению лица можно было понять, что он не желает ограничится лишь угрозой: никаких разговоров, только шум выстрелов и несколько остывающих в полёте гильз. Заметив резкое изменении в поведении командующего, Вольфганг принялся уходить с траектории, ещё не начатых, выстрелов: он прыгнул прямо на дверь, и, благодаря тому, что та открывалась от себя, смог в ходе одного прыжка оказаться за пределами здания. Он пролетел метр от двери и рухнул на лестницу, которая своими ступенями очень болезненно ударила его в рёбра и спину. Боль была ужасной, но это было лучше, чем пулевое отверстие в груди. Когда же приземление Вольфганга закончилось, из кабинета послышался крик: «Ублюдок!» Последующий топот ног означал, что старший сержант побежал заканчивать своё дело. Когда он оказался в дверном проёме, то неожиданно прогремела целая серия выстрелов. Получив веские доказательства против старшего сержанта, представитель штаба незамедлительно принялся устранять предателя: он выстрелил несколько раз в спину бывшему сослуживцу. Тучное тело свалилось тряпичной куклой на землю. План Вольфганга был идеально исполнен, изначальный замысел всех причастных к перевороту был завершен.

Представитель холодно принял такой