нам ваше похабство еще смотреть?!

— Тише, красавица, — нравоучительно говорит Чугун. — Это никакое не похабство, а исцеление. Уж я-то разбираюсь и отличаю одно от другого. Феникс лечит Феникса.

— Быстрее бы он ее вылечил, — не успокаивается княгиня. — Мы как бы на спецоперации.

Лечение заканчивается через минут десять. Как я сказал, психическая бомбардировка снесла психологическую зависимость от наркотиков. Закрепленные с помощью галлюциногенов командные установки тоже ослабли. Нужны еще несколько сеансов для более полного лечения, но это потом.

Я отпускаю японочку, и она сжимается в комочек, дрожа и плача. Слезы бегут по ее бледному лицу, но в целом ее состояние улучшилось. Видно даже слабую улыбку. Бывает так, что от хороших новостей, к примеру, внутри груди восходит тепло и обжигающая нега, искры поднимаются выше и достигают глаз, на которых выступают слёзы радости. Сейчас именно тот случай.

Потрепыхавшись еще немного, девушка засыпает.

— Чугун, понеси ее, — даю распоряжение.

Побратим осторожно берет огромной лапой спящую японку и перебрасывает ее себе через широкое плечо — аккурат между шипами. Я же поднимаю вакидзаси. Клинок сразу чуть подсвечивается, ощущая близость плетений живы.

— Зачем она нам нужна? — взвивается Ясна. — Этот балласт?

— Это не балласт, а мой заново обретенный солдат.

— Она из твоих что ли? — переспрашивает княгиня. — С кем ты в Хаосе сражался?

— Именно.

— Ладно, — через силу соглашается она. — Двигаем вперед.

Больше засад на этаже не попадается. Неужели Нобунаги выдохлись? Конечно, Лиза с Ясной посжигали сотни бойцов, ну и мы тоже постарались неслабо, но ведь у дайме в дружине вместе с младшими родами должно быть не меньше десятка тысяч бойцов. Где они все? Основные силы уже должны бы прибыть. С начала погрома замка прошло уже почти полчаса.

Ясна тоже выглядит встревоженной слабым отпором хозяина дома. Она то и дело трогает наушник-гарнитуру, принимая сведения внешних наблюдателей. Понятно, что у княгини есть глаза и уши вне кольца армейских сил императора.

— В общем, — бросает Ясна на меня взгляд. — Знаю, что ты хочешь спросить.

— И?

— Армейцы не пускают внутрь кольца дружины малых родов Нобунаги, — поясняет княгиня. — Это нам на руку. Я потому и переживала из-за твоей возни с япошкой. Думала, вот-вот нагрянут. Не нагрянули. София недооценила немилость Нобунаги у императора Дзиммы. И это хорошо.

— Допустим, — киваю. — Но это не объясняет, почему Нобунага не отбивается имеющимися силами. Мы уже почти дошли до его кабинет. А за весь этаж только встретили одну девочку-японку.

— Ох, Феникс, не сыпь мне соль на рану, — морщится Ясна. — Сейчас всё и увидим.

И, правда, вскоре видим. Устроенное Нобунагой действительно впечатляет.

Итак, четвертый этаж. Коридоры с покоями остаются позади. Перед нами зал, который явно используется для традиционных японских церемоний, как, например, празднование какого-нибудь Танабаты. Источают сладкие ароматы благовония в курильницах, на оконных карнизах качаются сквозняком цветастые гирлянды и бусы, на стенах чернеют полотна с иероглифами.

От двери к окну сидят двумя рядами сотня японцев в кимоно. Все устроились на полу, подмяв под себя ноги и застыв в одинаковой неподвижной позе. Люди разного возраста. Совсем молодые, совсем старые, ну и вполне зрелые. У коленей каждого лежит небольшой ритуальный нож. У каждого. Даже у детей.

Взглянув на лица японцев, узнаю нескольких представителей рода Нобунаги. Я не изучал личные дела родственников дайме, только видел пару снимков, их вот и узнал. Наверняка, все присутствующие принадлежат княжескому роду.

У окна же стоит, растопырив ноги, сам дайме Дари Нобунага в полном самурайском доспехе.

Облик дайме впечатляет. Отполированные красные пластины нагрудника и щитков отливают закатным багрянцем. Лицо закрывает багровая маска разъяренного японского демона. В правой руке ряженого самурая сверкает голым лезвием катана.

Почему я решил, что самурай именно князь? Да больше некому.

— Иноземцы! — глухо громыхает дайме сквозь железную маску. — Вы вломились в дом, сразили моих сподвижников. Поздравляю! Вы добились своего! Теперь я прибегну к последнему оружию Дома Нобунаги, и вы сгорите в яростном пламени.

Самурай взмахивает рукой в красной латной перчатке, и все японцы дружно встают на колени. Нобунаги хватают ножи и широким жестом поднимают их вверх. Затем застывают.

Ясна оглядывает всю эту свистопляску и достает пистолет из набедренной кобуры.

— Отряд, внимание! — говорит княгиня. — Красный доспех — древний артефакт Дома дайме. Он подпитывается кровью членов рода Нобунаги. Добровольно пожертвованной кровью. Поэтому, — она моментально, не целясь, выстреливает в голову ближайшему японцу.

Бах!

— Убейте всех япошек!!! — перекрикивает княгиня гулкое эхо выстрела.

Начинается бешеная резня наперегонки. Отряд Бесоновой бросается убивать японцев, и те тоже бросаются убивать…самих себя. Их поливают огнем и молниями, их взрывают оранжевыми сферами, а они, никуда не убегая, спешат перерезать свои же глотки или вспороть себе животы.

Я перепрыгиваю через пятерых горящих заживо японцев к самому малому. Ему лет семь-восемь. Мальчик дрожащей рукой уже приближает нож к своем бледному горлу.

Быстрым движением выбиваю нож из маленьких пальчиков и одним касанием шеи мальчика, погружаю его в сон. Тут же разворачиваюсь и нажимаю двумя пальцами на сонную артерию десятилетней девочки через два японца. Схватив уснувших детей, перебрасываю их себе на грудь и бросаюсь перекатом сквозь огненную стену Кувалды.

Кувыркнувшись, вскакиваю. Ноги сами несут меня прочь от эпицентра атак свихнувшихся Полковоев, жива-мутантов и демоников. Я же пытаюсь прикрыть руками два тельца на груди. Хотя бы этих деток уберечь.

Какофония предсмертных звуков гремит в ушах. Болотопсовское безумие! Как Нобунага докатился до такого?! Ради чего?! Я думал, дайме проявил благоразумие и спрятал своих жен с детьми в безопасном месте вдали от усадьбы. А этот кретин приготовил их на заклание. Гребаный выродок!

— Это мои дети! — из пелены пламени возникает багровый самурай. — Не твои! Как ты посмел забрать их!

Взмах катаны, и клинок едва не полосует меня по груди вместе с головками детей этого психа. Но я уклоняюсь, отпрыгнув назад как кенгуру, и острие вхолостую свистит в воздухе.

— Ты сдохнешь, — рычу я.

За моей спиной вспыхивают огненные крылья Симаргла.

— Ты сгоришь, — озвучиваю приговор прежде, чем испустить водопад пламени.

Глава 22

— Пантеон

Доспехи самурая горят кроваво-красным светом. И с каждой секундой свечение ярче и насыщеннее. Артефакт впитывают энергию умерших Нобоунага. Эта броня — настоящее проклятье княжеского рода. Если бы не она, не умерло бы столько женщин, детей, стариков. Дайме бы спрятал их в безопасном месте, но, обладая смертоносным оружием, тщеславный аристократ не мог не рискнуть всем.

Я прижимаю двух детей к себе и схлопываю огненные крылья перед собой.

— Ты сгоришь!!!

Огненная лавина обрушивается