Первой установили крепость на излучине Дона в месте впадения небольшой речушки. Излучина была такой крутой, что переселенцы, восстановив русло старицы, превратили её в остров. Леса в тех местах уже хватало, и частокол крепости возвели быстро. И мы только вчера вечером приплыли со Среднего Дона в Волгоград, поэтому вырубился я даже под колокольный перезвон.

* * *

Про «музейную юрту» прознали ногаи, чему мы сами способствовали, и попытались её ограбить, но артефактов в ней не оказалось. В юрте лежали лишь золотоордынские медные монеты в мешках, несколько ржавых мечей в связках и стояло золотое кресло. Всё было подготовлено к выносу. Кроме кресла, конечно. Унести кресло воры не смогли, так как оно имело длинные «ноги» и было крепко вмуровано в землю, а времени откапывать его у ногайцев не имелось. Городская стража быстро опомнилась и похитителям пришлось покидать сокровищницу в экстренном порядке.

Молва про шлем и золотой трон Батыя вернулась обратно ко мне месяц назад, и мы отправили её снова с поправками, что реликвии скоро увезут на Тавриду. Поэтому мы ждали, что за ними придут, и стражники «пропустили» момент перелезания ногаев через стену умышленно и не особенно усердствовали в преследовании тех, кто видел артефакты.

Через месяц прибыл посол от Саид-Ахмата.

Бий уведомил о посольстве заранее и мои шахи встретили посла с почтением, у ворот дворца, собранного из камня дворца хана Батыя. Наши строители специально отбирали камни с какой-либо резной символикой, например, с печатями Золотоордынских ханов. Таких камней в развалинах мы обнаружили немало, и уложили их в стены, создав понятную каждому чингизиду историю империи. Какие-то камни были «новоделами», но состарены так искусно, что не смог бы придраться и самый грамотный эксперт по культуре. Типа меня, кто знал, как состарить камень кислотой.

В своё время нас учили и этому. Как я полагаю, чтобы такие, как я имели определённый вес в аристократическом обществе. Эти знания мне пригождались для изготовления контейнеров для хранения запрещённых предметов и шпионских сообщений.

Кислоту мы везли аж с Малайских островов. Производить её в лабораториях было не рентабельно. Мы возили кислоту в стеклянных бутылях вместе с пряностями с островов Банда, которые вынуждены были возить, так как имели обязательства перед испанской короной, но, втихаря, возили и пряности, выращиваемые в Бразилии, наполняя ими рынок Европы и Московии.

Я знал, что купцы Ганзы жаловались «Папе», что доходы ордена резко сократились, но не потому, что они их скрывают, а из-за того, что цена на пряности в Московии резко упала. Об этом мне сообщали ответственные расчётно-кассовых центров, через которые проходили безналичные и наличные биржевые сделки.

Посол Саид-Ахмата попытался «дуть щёки» перед молчаливо встретившими его посольскими клерками, начав свою вступительную речь прямо от входа. Речь была многословна, и перечисляла множество достоинств Саид-Ахмата. Посла водили по анфиладе комнат периметра дворца, и в конце концов посол, поняв, что его гонят по третьему кругу, речь свою прервал.

Я сидел в центре большого зала, а передо мной стоял стройный молодой ногаец в богатом халате, опоясанном не очень широким, но длинным куском материи. Под халатом угадывались ещё три какие-то одёжки.

Он начал говорить, с трудом ворочая языком, но янычар, стоящий в дверях, его перебил.

— Если ты начнёшь с того, с чего ты начинал в тех залах, ты пойдёшь снова по кругу.

Посол остановился и рухнул на колени.

— Прости, шахиншах, я вынужден говорить то, что обязан.

— Тогда молчи, и послушай меня, — сказал я. — Будем считать, что я услышал, всё, что ты сказал о Саид-Ахмате. Передай ему следующее. Я пришёл, не забирать его власть, а помочь сохранить его власть. Без моей помощи Московия отберёт у Саид-Ахмата Астрахань. И ещё передай, что, если шах Тахмасиб не дождётся от меня весточки по морю, он придёт спросить у Саид-Ахмата: «Где шахиншах?». Сам придёт. Как утихнут зимние бури на Хазарском море. Теперь ступай. Пусть Саид-Ахмет сам ко мне приходит.

Но Саид-Ахмет на мой зов не пришёл, зато пришли его войска и попытались напасть на канал с северной стороны, где не было стены.

Надо понимать, что канал мы прокопали по уже кем-то когда-то прокопанным балкам, по которым вода из рек так и не потекла. А может и текла когда-то очень давно, но когда пришли мы, барки имели вид широких пересохших водохранилищ. Может быть во времена расцвета города Танаис тут, действительно существовал переток из Дона в Волгу, а может быть это были попытки соединить две реки.

Загнать сюда тысяч сто рабов и делов-то.

Мы обошлись всего лишь тысячью. И нас не волновал перепад уровней рек на сорок четыре метра. Патагонцы всего лишь немного углубили и соединили балки с имевшимся озером, тоже, вероятно, выкопанным кем-то очень давно, запустили в него протекавшие рядом обильные реки: Золотую, Сарпу, пробурили с десяток стометровых скважин и вода из озера потекла в обе стороны. Мы с Магельяншем предполагали, что вода в подземных горизонтах должна была быть, но чтобы столько? Не ожидали.

Вот это озеро, в длину пять, а в ширину один километр, и оставалось практически без оборонительных укреплений, а всё из-за того, что к нему издревле приходили местные ногаи. Сейчас сюда пришли ногаи астраханские.

— Пошли, камрады, посмотрим на ногаев, — пригласил я своих командиров. — На сборы сорок минут.

Час назад от озера прибыли гонцы. От крепости правой руки прискакал сам Семён Бельский — младший брат наставника нового русского царя Ивана Юрьевича. История не изменилась. Елена Глинская родила наследника престола от своего мужа Юрия в том же 1530 году, как и в «моей истории», и царь Юрий тут же заболел и умер. Глинская тоже долго не протянула и скончалась «так же» в 1538 году.

Когда до меня дошли эти события, я мысленно вздрогнул. Я так рассчитывал на то, что Русь не ввяжется в Ливонскую войну… Однако с воцарением Ивана Грозного, а я уже понял, что он точно зачат и не от царя Василия, и не от царя Юрия. Предполагали историки, что Иван Грозный — бастард, и я в том убедился, как говориться, воочию.

Семён Бельский находился при дворе крымского хана Сахиб Герея, и вместе с ним прибыл отдать дань почести шахиншаху османской империи.

Узнав про него, я, конечно же, пригласил Бельского для разговора и не пожалел. Это был достаточно образованный, я бы даже сказал, — эрудированный человек среднего возраста,