— Нейлоновым чулком.

— Эти два убийства могут быть связаны между собой? Я думала, что серийные убийцы действуют всегда одинаково, ведь они и убивают потому, что их извращенные желания находят некое удовлетворение в самом способе убийства.

— Это не обязательно серийные убийства, — ответил Марк. — Когда я начинал служить в полиции, убийства, которые мы расследовали, были главным образом убийствами по личным мотивам. Ревность, алчность служили тогда такими мотивами. С тех пор мир сильно переменился. Все больше и больше преступлений совершают ненормальные, а их жертвами становятся абсолютно незнакомые им люди. И преступники руководствуются именно теми извращенными желаниями, о которых ты говоришь. Но я уверен, что Джину убили по личному мотиву.

— Ты опять про Джона…

Он остановил ее повелительным жестом руки.

— Вовсе нет.

— Ты пришел к выводу, что Джон невиновен?..

— Нет. Просто сейчас я не так уверен в его виновности, как прежде.

— Почему?

— Из-за Джейн Доу, — ответил Марк.

— Ты что-то узнал в связи с ее убийством?

— Нам известно, что в тот вечер, когда ее убили, она была в клубе.

— О Боже мой! Она тоже танцовщица? — с ужасом спросила Энн.

— Нет, она не работала в клубе. Просто она зашла в «Аннабеллу» в тот вечер. Ее видело несколько человек. Проблема в том, что никто не знает, с кем она пришла, пришла ли одна и с кем ушла.

— Да, бедновато.

— Скоро мы получим дополнительные данные на нее. В наш компьютерный век полиция имеет возможность очень быстро получать кое-какую информацию.

— Но убийства могут оказаться и не связанными? — предположила Энн.

— Могут. Джон Марсел мог зарезать Джину, а какой-нибудь придурок — пойти за Джейн Доу, когда она уходила из клуба.

— Может, Джон скоро выйдет из комы.

— Может быть. И будем молиться, чтобы, когда это случится, он смог нам помочь, не уличив себя самого.

— Он, должно быть, что-то знает.

— На это можно лишь надеяться, — предположил Марк.

Энн положила голову ему на грудь, он крепко обнял ее за плечи.

— Марк?

— Да?

Она некоторое время колебалась.

— Марк, когда я была у Джона в палате в ночь убийства Джины, он, прежде чем потерять сознание, действительно кое-что мне сказал.

— Я знаю.

— Знаешь?

— Ты плохая лгунья. В тот момент, когда ты заявила, будто он ничего тебе не сообщал, я знал, что это ложь.

— В самом деле?

— Да. — Он помолчал с минуту. — Ты вспомнила об этом потому, что теперь хочешь мне это сказать? — осторожно поинтересовался он.

— Да.

— Ну и? Что же он сказал?

— Я думала, он узнал меня и пытается выговорить мое имя.

— Но он сказал что-то другое?

Марк чувствовал, как она дрожит.

— Он произнес: «Аннабелла». Как я уже рассказывала тебе, когда Джон ввалился в мою квартиру, он повторял лишь, что не делал этого. А потом, в больнице, он произнес название клуба.

— Значит, поэтому ты туда и отправилась?

— Убийство каким-то образом связано с клубом.

Марк размышлял. То, что она сообщила, не было для него таким уж откровением. Но если Марсел невиновен, то…

Да, похоже, все идет к тому, что парень окажется действительно ни при чем.

«Аннабелла».

Он крепче прижал к себе Энн:

— Ты больше не будешь совать нос ни во что, связанное с этим делом, поняла?

Она не ответила.

Прихватив ее волосы, он запрокинул ей голову так, что она вынуждена была смотреть ему прямо в глаза.

— Я хочу, чтобы ты держалась подальше от всего этого.

— Хорошо.

Она лгала. У нее и в мыслях не было слушаться его.

— Все становится действительно очень опасным.

— Да, понимаю.

— Ничего ты не понимаешь! Бегаешь тут по болотам…

— Я пришла повидаться со старушкой и задать ей несколько вопросов. И пришла, заметь, не одна…

— Зато убежала одна.

Энн вздохнула.

— Энн, я совершенно серьезно говорю тебе: не лезь в это дело.

— Я же сказала, хорошо!

— Черт тебя побери! — Она опять разозлила его. Дьявол! Рассердившись, он снова ощутил нарастающее желание. Он опять хотел ее.

Могло случиться одно из двух: покинув этот домик, они со временем станут действительно близкими друг другу людьми, но вероятно и то, что мир расколется для них на две несовместимые половины.

— Еще раз повторяю, Энн, абсолютно серьезно: держись подальше от всего этого!

Она открыла рот, чтобы возразить, но он, чтобы не дать ей еще раз солгать ему, закрыл его поцелуем. Скоро рассвет.

И он собирался еще раз познать наслаждение близости с ней, пока в свете наступающего дня мир не обрушит на них новые беды.

Марк сквозь прикрытые веки ощутил свет и тепло восходящего солнца. Вдруг предчувствие опасности заставило его окончательно проснуться. Снаружи кто-то был…

Там, возле дома.

Он поднялся, осторожно, бесшумно протянул руку за фланелевой рубашкой, которую достал вчера вечером из шкафа для Энн, и надел ее. Потом пробрался в туалетную комнату, постоянно прислушиваясь, нашел там джинсы, надел и их.

Шаги. Крадущиеся. Медленные.

Чуть-чуть шелестит листва под чьими-то ногами.

Перед тем как идти в душ, Марк оставил в клозете свой револьвер. Теперь он достал его, не переставая прислушиваться к каждому тихому шагу за стеной.

Он слышал шелест каждого крохотного листка…

Босиком пересек комнату.

Тихо…

Он ждал.

Дверь распахнулась.

Марк резко прыгнул вперед, держа револьвер в вытянутых руках.

— Стоять! — крикнул он. И тут же: — Сукин сын! Это ты!

Было рано. Эйприл сама не знала, зачем явилась в клуб в такую рань, может, из-за того, что Марта, ставившему почти все групповые танцы, пришлось прийти на работу загодя, чтобы прикинуть, как будут смотреться на сцене несколько новых придуманных им па. В другое время она осталась бы дома с ребенком, но сегодня сестра была свободна, а сама Эйприл чувствовала потребность все время быть рядом с мужем.

Она сидела в баре и пила кофе. Марта она не рассказала о том ужасе, который испытала прошлым вечером, возвращаясь домой, когда ей отчетливо показалось, что кто-то преследует ее и что она видит чьи-то глаза…