в среде богатых людей или даже уродовали детей в гротескные создания, делая из них успешных попрошаек подаяний у мягкосердечных простаков. Вполне возможно, что уродливые существа, кричавшие «Подайте, подайте!» на бегу за паланкином какого-либо сенатора, являлись кровными родственниками этого раззолоченного аристократа. В качестве сюжетов подобные случаи использовали современные им авторы при написании множества ужасных историй.

Формальное юридическое право и господствующая традиция сплошь и рядом существовали порознь друг от друга. Мало кто из римлян желал видеть свой дом опустевшим, кроме разве что приверженцев «преимуществ бездетности». На деле же, чтобы сохранить фамильное имя, римляне часто «усыновляли» вполне взрослых людей, причем в размерах, совершенно несвойственных другим эпохам. В результате многих судебных решений в период Империи высшие классы сокращались столь быстро, что мало в каком доме не радовались рождению ребенка, да и в прочих слоях общества оставались настоящие отцы. Короче говоря, при формальном существовании права на «предоставление своей судьбе» к нему прибегали весьма нечасто, и добропорядочный человек, отказавшийся от своего ребенка (если только его семья не была чрезмерно велика и требовала непосильных расходов), мог подвергнуться общественному остракизму, да и императору могли посоветовать исключить подобного человека из числа сенаторов или всадников как «плохого гражданина».

Церемонии после рождения ребенка. Поэтому рождение ребенка в добропорядочной семье становилось сигналом к общей встрече родственников и вознесению богам благодарности за благосклонность к римской женщине; при этом был не столь важен пол новорожденного. Затем наступало время более значительного праздника – lustratio, наречения ребенка.

Это происходило на девятый день после рождения мальчика и на восьмой – девочки, из опасения того, что получение имени в самом раннем возрасте может повлечь за собой смерть ребенка. Эта церемония проводилась в атрии. Мать, возможно, еще не имела сил присутствовать при этом. Перед собравшимися на церемонию членами семьи, друзьями и клиентами нянька торжественно выносила завернутого в пеленки ребенка и клала у ног его отца. Он с такой же торжественностью наклонялся и брал малыша на руки, затем следовали приветственные возгласы собравшихся[155].

После этого ребенок обретал, вне какого-либо сомнения, все законные права, становился членом семьи и попадал под покровительство и защиту как семейных ларов, так и общественных законов, являлся гражданином Римской империи. Затем его отец, повернувшись ко всем собравшимся, громко и четко произносил имя младенца, говоря, например: «Да будет парень зваться Марк!»

По завершении этих формальностей все члены семейства и приближенные рабы бросались к новорожденному и вешали ему на шею шнурки с маленькими металлическими игрушками, оловянными мечами, топорами, цветами и даже куколками. Все эти подарки назывались crepudia, что имитировало звук, с которыми они ударялись друг о друга. Самым же главным из них считалась золотая bulla – искусно сделанная шкатулка, в которой хранились амулеты – отец собственноручно вешал ее на шею своего ребенка. Если семья не отличалась достатком, bulla могла быть сделана из раскрашенной кожи, но в любом случае обязательно должна была находиться среди подарков. Снимать ее нельзя было вплоть до того заветного дня, когда выросший сын впервые облачится в мужскую тогу или когда дочь, выйдя замуж, покинет родительский дом.

Римские имена: их запутанность. Не так уж просто разобраться в римской системе имен, которая гораздо сложнее греческой. Во времена Республики в семьях высших классов все было в значительной степени стандартизировано, так что новорожденный аристократ получал имя автоматически, едва ли не в тот момент, когда его клали в младенческую колыбель. Сколь много Аппиев Клавдиев фигурируют в римской истории! Опуская некоторые технические детали, можно сказать, что каждый римский гражданин имел три имени: личное – praenomen, подобное христианскому Джону или Джорджу; nomen, обозначавший принадлежность к gens (особому клану, такому как Корнелии, Фабии, Юлии и т. д.), и cognomen, указывавший на принадлежность к определенной фамилии внутри рода, к которой принадлежат его отец. Цезарь, Сулла, Цицерон, Сципион и тому подобные имена являлись когноменами – чем-то вроде прозвищ позднейших времен – и указывал лишь на индивидуальную особенность известных их носителей. Однако их было порой так много, что к имени человека добавлялся второй когномен – как у Публия Корнелия Сципиона Hasica.

Все это прекрасно звучит, но сколь же мало такая система оставляла простора родителям для выбора имени своего ребенка! Существовало только восемнадцать регулярных римских имен, из которых самыми распространенными были Марк, Гай и Люций. Некоторые фамилии ограничивались очень немногими преноменами. Так, отец из рода Корнелиев никогда не давал своим сыновьям других имен, кроме Гнея, Люция и Публия, если только боги не благословляли его рождением четвертого сына. Все Домиции были либо Гнеями, либо Люциями. Редко когда старший сын Клавдия избегал участи стать Аппием[156].

Такой порядок просто отражал обычай, бытовавший в большинстве древних фамилий. В них существовало непреложное правило: нарекать первого сына в честь деда. Так, юный Тит, сын Публия Кальва, был внуком Тита и правнуком Публия. Его младший брат, однако, уже не подошел под это жесткое правило и мог быть назван Децимом[157].

Неправильные и многосложные имена времен Империи. Имена рабов. Положение, однако, значительно изменилось с тех пор, как империя стала давать римские имена наряду с римским гражданством ордам вольноотпущенников и иностранцев. Они трансформировали свои иноземные имена на римский лад или же брали для себя несколько измененные имена своих бывших хозяев, как, например, Клаудиан Лициниан; часто же, в знак начала новой жизни, они принимали невероятно длинные имена, зачастую не значащие абсолютно ничего. Приверженцами такого порядка были даже некоторые старшие офицеры, так что проконсулом Африки был сенатор, присвоивший себе помпезное имя Тит Цезаринус Статий Квинтий Статианус Меммий Макрин, тогда как северной Британией управлял некий Поллио, полный титул которого включал в себя девять имен[158].

Что же касается рабов, то в куда более простые времена Республики их обыкновенно звали просто Маркипор или Люципор и т. д. – то есть просто «парень Марка» или «парень Люция»; но подобные формы имен в эпоху больших familiae становились просто неприемлемыми. Большинство домашних рабов получали обычно имена греческих богов или героев, а то и некоторых восточных владык, так что в иные времена большие поместья возделывали Цезари и Помпеи. В каждом атрии можно было услышать имена Митридат, Фарсал, Кир и им подобные. Множество красивых подростков отзывались на столь же прекрасные имена – Эрос, Полидор, Ксенофон; других же называли по имени местностей, откуда они происходили, – так, Сиракс попал в Рим из Сирии, а Каппадокс – из Каппадокии.

Женские имена. Беспорядок римских имен. Когда в древней римской