прав. Мы слишком мало знаем об Ашраи. Вполне возможно, что не только человек враг для этого вида фейри, но и сами Ашраи опасны для нас.

– Они и так опасны, – Ларс потянулся, заскрипев суставами.

– Их кожа столь холодна, – поежился Тоша, – что единое касание обжигает, – понизил голос и закашлялся. Испортил всю драматичность момента.

– Вот и не надо их трогать! – Кайса явно не из тех, кто быстро отказывается от своего мнения – она упирается рогом и давит, пока не добьется желаемого. Но монстры – эта не та степь, в которой стоит идти на поводу у эмоций. Мы еще мало что знаем, да и вряд ли найдем ответы на все вопросы. Это в принципе нереально.

– Они могут прикоснуться и сами, – покачал я головой. Кайса явно об этом не думала. – Скорее всего, ловят молодых и неопытных. Вы когда-нибудь видели взрослую особь?

– Я и эту-то впервые, – проворчал Антон. – Да и вообще, может они не стареют?

– Охотники сделали именно такой вывод, ведь все упоминают о них, как о юных красавицах. Но что если…?

– Никто просто не видел сформировавшуюся особь, – продолжила мою мысль Кристал. И удивленно воззрилась на меня. – Многие существа выглядят по-разному на определенных этапах своей жизни. Например, бабочка. Как ее распознать в гусенице или коконе? Как понять, что из мохнатой куколки выпорхнет тутовый шелкопряд?

– Плюс многие монстры способны эволюционировать, мимикрировать, менять облики, подстраиваться, – важно кивнул Тоша, будто изображая профессора, выступающего перед полной аудиторией первокурсников, цитируя чьи-то труды.

Умничка, учит все, что читает в дневниках деда. Мне бы его целеустремлённость…

– Мы ничего не знаем об их природе. Все эти книги, – девушка кивнула на дневник, до сих пор лежащий открытым на диване, – лишь малая часть общего знания, но даже в них есть указания на правду. Вон та же Мара способна обернуться и призраком, и мерзкой старухой и красавицей. Она нестабильна.

– Красивое – не значит хорошее, – я перевернулся на спину и вытянул руки вверх, разведя пальцы. Гляжу в потолок, смотрю на тени. Время так быстро течет. Мне казалось, что у Ашраи мы не пробыли и получаса, но внутренние часы меня обманули. – Яркое и блестящее яблоко вполне может оказаться гнилым.

Гуляем по стенам, скучаем по другим мирам…

Тени хоть и не обладают внешними данными, защищали меня. А красивая дриада при встрече в лесу чуть не выцарапала мне глаза. Да и те существа, которых я видел в том месте, где расчленили русалку. Они бы убили каждого человека там. Правда, у них на это были причины.

Все молчат. Ждут, что я еще что-то изреку? Мило. Крайне мило.

Вздыхаю.

– Те же суккубы и инкубы, – загнул я один палец. – Они имеют привлекательную оболочку, источают феромоны, сводящие с ума, точно некто собрал в один флакон самые чудесные запахи, давая ощутить аромат райского сада. Они точно ангелы, но это далеко не так. Они хищники, медленно осушающие своих жертв. Пьют жизненные соки, молодость, душу, оставляя после себя пустую оболочку, некогда бывшую человеком, – я скосил взгляд. Кристал закусила губу. Что? Встречалась с ними? Прекрасны, но как же жестоки!

Я теоретик, но я знаю о чудовищах довольно многое. А еще лучше я читаю людей.

Мы пересеклись взглядами, и она вздрогнула, нервно сжав кулаки. Опять эта просьба в глазах. Вначале Кристал показалась мне уверенной и сильной, даже неприятной, но теперь это больше напоминает защитную маску. У нее явно много секретов, причиняющих ей боль. Это как язвы, гноящиеся раны, но не на коже, а на душе.

Тело возможно излечить, а вот душу гораздо сложнее, если вообще реально.

Понимающе кивнул. Мы еще не так хорошо знакомы, чтобы вскрывать бубоны друг друга. Да и вообще это делается искренне и спонтанно. Например, на кухне, когда другие разошлись спать, а вы встречаете рассвет, смотрите на дым завода, а на душе такая муть, что волей неволей ощущаешь эмоции другого, ведь они у вас сейчас одни. Или в поезде, со случайными людьми, когда некуда уйти, и точно знаешь, что никого из них больше не встретишь.

Хватаю за руку, хочу спасти. Сапфировые глаза, изуродованное лицо. Мертва!

– Собственно, что я хотел сказать. Многие красивые существа оказываются опасными. Они ставят человека ниже себя, а потому не станут считаться с его желаниями, как мы не считаемся с мнением тех же кур или свиней. Убиваем ради еды. И на счет Ашраи… Это живое существо, а каждое живое создание со временем видоизменяется. Долгоживущие эльфы не сразу рождаются взрослыми, аметистовые гиганты тоже сначала представляют собой крошечных мальков. Так что не известно, является ли та особь сформировавшейся или у нее есть и какие-то другие обличия.

–Детская форма точно должна быть, – подключился Тоша, выставив перед собой пятерню, точно отгоняя мух. – Если они именно живые, а не созданные.

– Сотворённые, – добавил Ларс, но тут же поморщился, взглянув на сестру. – Ладно. Бельчонок поняла, да?

– Да, братик, – грустно покивала она. Осталась при своем мнении, но не нашла аргументов, чтобы его подтвердить. – Красивое бывает опасно… – уныло и через силу. – А про Ашраи мы вообще ничего толком не знаем.

– Умочка, – облегченно растянул губы Соха. Рано он радуется.

Он теперь себя считает главой семейства? Не ожидал, что он может быть таким. Ларс Заботливый! Боже, как это абсурдно звучит.

Но я это вижу. Сощурился.

– Ты ведешь себя сегодня, как чеширский кот, – поморщился Тоша. – Куда ты дел нашего привычного Сашу? Сожрал?

– Просто все сумасшедшие, а иначе было бы скучно, – потянулся я всем телом.

«А вот последнее скорее относится к тебе. Если что-то съедобно, то ты обязательно попробуешь», – подумал, но не сказал. Зачем лишний раз расстраивать друга? Каждый раз, когда ему тоскливо, он вспоминает Верочку и ему становится еще хуже. Доморощенный эмоциональный мазохист – если плохо, то добей себя печальными мыслями и заунывной музыкой, чтобы тебе стало еще хуже.

– Я вполне нормальный, – нахмурился Тоша.

– Понятия нормальности не существует. То, что нормально для животного – дико для человека. То, что признается в одном обществе – в другом карается.

– Но люди часто ошибаются, – заметила Кристал. – Бывает, они признают то, что не должно никоим образом входить в нормали, систему морали и законности, и отрицают то, что должно быть признано. На то мы и люди, чтобы ошибаться. Хотя я никогда не ошибаюсь, – она демонстративно поправила волосы. – Просто я гений. Но не всем же быть такими, как я.

– Да ну тебя, ведьма, – скривился Тоша. – Тема ошибок для него явно больная.