Помимо ясно определившихся вассальных групп, около магнатов можно заметить еще другие, гораздо более широкие круги социально патронируемых ими людей. Старые свободные слои населения, городская масса Рима и больших муниципий, были в значительной мере втянуты в социальную иерархию; целый ряд характерных явлений указывает на развитие зависимости множества людей от больших владельческих интересов. Припомним еще раз характерные слова Ливия: большая часть плебса состояла в клиентстве.

Эти явления выступают ярко в политической практике, в ежедневном политическом быту Рима.

Большие политические битвы в народном собрании давались в I веке до Р.Х. при посредстве как бы заранее организованных армий. Что такое были ежегодные выборы должностных лиц? В 60–50 гг., как уверяет биограф Катона Младшего, выборы осуществлялись «или силою оружия и путем ряда убийств, или раздачей денег и покупкой голосов». Последний способ принял самые широкие размеры, а главное, он был введен в правильную систему. Всеобщий подкуп получил особую администрацию, выдвинул особых антрепренеров, целый кодекс правил и приемов.

Мы располагаем чрезвычайно интересным документом, который рисует отношение вождя, политического предпринимателя, к вербуемой им армии, избирателям. Это длинное письмо Квинта Цицерона к его брату, знаменитому Марку, в котором подробно изложены наставления, как надо вести себя и что делать, когда выступаешь кандидатом на крупнейшую политическую должность консула. Это «вернейшее руководство для кандидата» отличается крайним реализмом. В нем обстоятельно перечислены и характеризованы все категории людей, услугами и помощью которых надо заручиться перед избранием. Ведение избирательной кампании, поучает руководство, распадается на два дела: 1) агитацию сторонников кандидата и 2) подготовку народного настроения. Чрезмерная откровенность этих выражений объясняется интимным характером нашего документа. Подробно перечислены в нем и практические средства, между ними особенно публичные угощения.

Что касается первой половины программы, то здесь детальность указаний прямо поразительна. Руководство начинает с магистратов, от которых зависит определение состава голосующих единиц, или подбор избирателей; затем оно перебирает группы влиятельных сенаторов и капиталистов, имеющих силу среди своих избирательных округов, городские общины, участвующие в римских голосованиях, корпорации, людей разного звания, кончая вольноотпущенными, вращающихся на бирже и рынке, имеющих связи и многочисленные сношения. Отдельно упомянута городская молодежь. Нужно заручиться поддержкой всех этих людей, крайне важных для агитации: Квинт Цицерон заранее уже называет их усердными и услужливыми. Он советует составить себе полный список всего города, так сказать, политический адрес-календарь: всех кружков и товариществ, общин, землячеств. «Если в каждом из них приобретешь расположение главных лиц, то через них легко будет держать в своих руках и остальную массу». Дальше наставление говорит: «Представь себе в уме и удержи в памяти всю Италию, в ее разделении по трибам; перебери все муниципии, колонии, префектуры, чтобы не осталось ни одного места в стране, в котором бы у тебя не было опоры; расспроси и выследи людей всех округов, познакомься с ними, попроси их, надавай им всяческих уверений, похлопочи, чтобы они стояли за тебя в пределах своей местности и чтобы они были как бы кандидатами твоего дела».

Наконец, руководство останавливается на декоративной стороне агитации. «Необходимо, чтобы ты собирал около себя каждый день множество людей всякого звания, всех возрастов и общественных положений; само количество их должно дать понятие о том авторитете, которым ты пользуешься. Здесь надо различать три разряда лиц: поздравителей, которые постоянно приходят в дом, спутников, провожающих тебя на форум, и наконец, свиту, которая следует за тобою всюду». Эти названия – очевидно технические термины, давно установленные практикой. Вот как следует держать себя с различными группами сторонников: «Тем, кто добровольно записался в твою свиту, старайся засвидетельствовать, что выдающаяся их услуга внушает тебе вечную признательность. Требуй от тех, кто обязан тебе этой службой, чтобы они не отставали от тебя ни на одну пядь, чтобы в тех случаях, когда им что-либо мешает, они по возможности заменяли себя кем-либо из друзей. Для твоего успеха в высшей степени важно, чтобы ты постоянно появлялся среди многочисленной толпы». Таким образом, наличность обширного клиентства, большой свиты: т. е. факт социальный, уже возводится в политическое правило. Если у кого-либо из кандидатов на высшие должности нет естественной обстановки вассалитета, надо ее искусственно создать, и только тогда обеспечен успех.

Эта обстановка, конечно, стоила больших усилий и больших сумм. Но раз ее удавалось устроить, можно было планомерно достигать крупных результатов.

Вот, например, какого рода «дело» описывает Цицерон в одном из писем в Аттику: «Меммий и Домиций, кандидаты на консульство, заключили с консулами, выходящими в отставку (т. е., в свою очередь, кандидатами на должности наместников провинций), следующий письменный договор. Они обязались, в случае, если будут выбраны, доставить в распоряжение своих предшественников трех авгуров и двух консуляров, которые дадут уверение, что необходимые для раздачи провинций формальности и сенатское постановление все выполнены, что совершенно ложно: если же им невозможно будет сдержать слово, то они выплачивают названным консулам неустойку в 400 000 сестерций». В этом договоре параграф о неустойке явно указывает на то, что в дело вкладывался капитал, посредством которого руководители выборов, консулы, выходящие в отставку, могли совершить правильную покупку большинства голосов. Цицерон «едва решился доверить письму» циническо-торговую сделку между крупнейшими сановниками республики и их преемниками.

Но в том же письме Цицерон сообщает Аттику как о чем-то обычном и нормальном: «Наш дорогой Мессала и его соискатель Домиций были чрезвычайно великодушны в своих щедротах народу. Великая им благодарность, а избрание их обеспечено». Из писем Цицерона к брату Квинту видно, что «щедроты» в этом случае были подкупом. Все 4 кандидата на консульство оказались виновными в подкупе. Дело трудное, говорит Цицерон; приходится выбирать между гибелью людей или падением законов. Но в виду того, что замешан близкий ему Мессала, он хотел, чтобы дело кончилось благополучно и не дошло до суда.

Очень характерна та скандальная избирательная агитация, при посредстве которой в 60 г. прошли в консулы Цезарь и его противник Бибул. Цезарь, не располагая достаточными суммами, соединился с другим кандидатом, Лукцием, человеком мало влиятельным, но очень богатым. Они заключили формальный договор, в силу которого Лукций должен был обещать к выдаче голосующим центуриям большие суммы из своего кармана, но от имени их обоих, своего и Цезарева. Оптиматы, враждебные Цезарю, не нашли другого средства против этой агитации, как собрать по подписке в своей среде сумму, равную обещанной Цезарем, и поставить ее на избирательную программу своего кандидата Бибула. На этот раз даже Кантон, принципиальный противник подкупов, не мешал «этой раздаче в интересах самой республики».

В последние десятилетия республики было потрачено много усилий на запрещение подкупов. Но эти усилия, в сущности, только выделяют еще более распространенность и неискоренимость самого политического зла. Проведено было несколько законов, которые грозили суровыми наказаниями кандидатам, изобличенным в подкупе: они объявлялись недостойными сидеть в сенате и занимать какую-либо должность. Но всего любопытнее было постановление о денежном взыскании, которому их решили подвергать. По закону 61 года осужденный должен был платить в течение всей своей жизни каждой из 35 триб ежегодную ренту в 3000 сестерций. Таким образом, в наказание за выдачу денег при выборах требовалась другая выдача в те же руки: голосующие могли получить дважды. Во всяком случае, выдача избирателям санкционировалась посредством самого закона о преследовании подкупа. Это произошло потому, что она уже была фиксирована обычаем, сделалась своего рода налогом в пользу гражданства. По выражению Плутарха, «народ не хотел, чтобы у него отнимали приходящееся ему жалованье».