На скулах Джека играют желваки.

– Елена… – начинает он и осекается, его лицо каменеет.

Мы смотрим друг на друга, воздух вокруг электризуется. Жизель хмурится и переводит взгляд с меня на Джека и обратно.

– Все в порядке?

– Лучше не бывает, – бросаю я.

Тофер откашливается.

– Приятный вечерок. Интересно, будет ли дождик?

Мне осталось только съязвить что-нибудь о телевизионных синоптиках, но я вовремя прикусываю язык.

Умеет же он вытаскивать на поверхность сидящего внутри меня ребенка! При нем я веду себя как ревнивая девчонка, которой я ни в коем случае не являюсь!

Но с той минуты, как я услышала в косметическом салоне о проделке мисс Кларк, эта девчонка яростно рвется наружу.

А Джек знай подливает масла в огонь: зачем он пообещал ей позвонить?

Нет сомнений, что он ни разу обо мне даже не вспоминал.

Джек тяжело вздыхает и еле слышно сообщает, что ему нужно поговорить с Лаурой. Я провожаю его взглядом. Как прямо он держит спину, можно подумать, что его обидели!

– Сама все испортила, дура, – бормочу я себе под нос.

* * *

Лаура дает краткие инструкции о предстоящей репетиции и всех знакомит. Участники рассаживаются за длинным столом. Начинается читка по ролям.

Джек сидит рядом со мной, я чувствую бедром исходящее от него тепло и отодвигаюсь, чтобы ему было просторнее.

Прежде чем усесться, он со всеми поздоровался за руку. Двое попросили автограф, и он подписал их книжки с пьесой. Я старалась на него не смотреть, но это выше моих сил. Он из тех, на кого все таращатся. В разговоре с чужими людьми он искренен и благодушен, заносчивости нет в помине. Правда, пару раз, когда к нему подходили слишком близко, у него вспыхивали щеки.

Патрик, сидящий по другую сторону от меня, будет играть роль Тибальта, кузена Джульетты. Сидящий рядом с ним Тофер сыграет Меркуцио. Жизель примостилась в конце стола и с опущенной головой читает пьесу, надев очки. Мисс Кларк будет принцем, вернее принцессой, поскольку в пьесе преобладают мужские роли. Ей подходит эта роль, размышляю я, глядя, как она, сидя напротив Джека, мажет помадой губы. Она то и дело тянется через стол и, касаясь его руки, признается в своей пылкой любви к футболу и к команде «Тигров».

Умоляю тебя, Елена, держи себя в руках!

Девон занят с Тимми в глубине зала: они поочередно кидают в кольцо баскетбольный мяч.

– Давайте начнем. Посмотрим, сколько успеем прочесть за сегодня, – начинает с улыбкой Лаура. – Первая сцена, Самсон и Грегори в доме Капулетти. Сцена веселая и бойкая. Входит Тибальт, готовый драться.

– Я постараюсь читать сердито, – обещает со смехом Патрик. – Мы бы раньше закончили, если бы я научил их любить ближнего.

Лаура поднимает голову и улыбается ему.

– Я в вас верю, Патрик.

Я приподнимаю бровь. Так-так…

Лаура откашливается и продолжает:

– Потом появляется Ромео, жалующийся на равнодушие Розалины. Во второй сцене Парис и Капулетти обсуждают свадьбу. Потом Ромео с друзьями появляются на маскараде, и между ним и Джульеттой вспыхивает любовь с первого взгляда. В последней сцене первого акта Ромео целует Джульетту. После этого мы сделаем перерыв и посмотрим, возникнут ли вопросы.

Патрик шепчет мне:

– Вы с Джеком будете прекрасными партнерами.

– Заранее трепещу, – отвечаю я бесстрастным тоном.

Он приподнимает бровь.

– Вот как? В церкви я чувствовал, как сыплются искры. Стоило ему войти, как вы растаяли.

Растаяла? Я изображаю непонимание.

– Не знаю, о чем вы.

Он усмехается.

– Синтия очень огорчится, что у нас с вами не сложилось.

Я морщусь.

– Зря она пыталась что-то предпринять. Уверена, у нее уже была запланирована свадьба.

Он пожимает плечами.

– Роман с проповедником – трудное дело. Перед первым же свиданием приходится заучивать наизусть всю Библию.

– Городу очень повезло с вами, – говорю я со смехом и указываю кивком на Лауру. – Как насчет искр?

Патрик густо краснеет.

С другой стороны на меня налегает Джек, его нога уже прижата к моей.

– Может, хватит заигрывать со святым отцом? Я не слышу Лауру.

Я застываю и шиплю:

– Никто ни с кем не заигрывает.

Я жду, что Джек отодвинется, но он и не думает это делать, его сильная нога не сдвигается ни на дюйм.

Тогда я тоже не стану отодвигаться.

Начинается читка пьесы, и я забываю о нем, утонув в словах, в волшебном языке.

Но когда Джек/Ромео произносит свою первую реплику, я возвращаюсь к реальности.

Его низкий хриплый голос, как всегда, пленяет меня, хотя в нем нет привычной уверенности. Не думаю, что это заметил кто-нибудь еще, но я-то замечаю… Вспоминаю, как он говорил, касаясь губами моей кожи…

Я украдкой кошусь на него. Что с ним?

– Чуть громче, – просит Лаура.

Он кивает и начинает читать громче. Получается прекрасно, так и слышится волнение человека, удрученного безответной любовью. Я думала, что он никудышный актер, но, оказывается, сильно ошибалась.

Но при этом…

Я опускаю глаза и вижу, что его пальцы крепко сцеплены под столом.

Незаметно изучаю его состояние: лоб нахмурен, лицо сосредоточено – и понимаю, что все это ему не по душе. Даже при том, что Джек старается не подавать виду и прилежно зачитывает свои реплики. Не мое ли присутствие так его огорчает? Я уязвлена. Вдруг он не хотел снова со мной видеться, а увидев, испытал шок?

За считаные минуты мы добираемся до последней сцены первого акта, где мы с Ромео встречаемся и целуемся.

В сцене поцелуя – конечно, фигурального, пока что это просто чтение по ролям – я не могу на него смотреть. Упершись взглядом в текст, я говорю:

– «Так приняли твой грех мои уста?»

– «Мой грех… отвечает он. – Твой упрек меня смущает! Верни ж мой грех».

Мы выдерживаем паузу, означающую второй поцелуй, глядя друг на друга. Его лицо – невразумительная маска.

– «Вина с тебя снята»[4], – читаю я свою реплику.

Ромео и Джульетту прерывает кормилица – Жизель. Она зачитывает свою реплику, я откашливаюсь и смотрю в стол.

Ясно как день, что эта пьеса меня убьет.

Джек