Мужчина с четками все еще стоял рядом со мной, все так же неприятно улыбаясь.

– Пятнадцать евро, – снова попробовал он. – Очень красивые камни.

На свету заиграли краски: мрамор, янтарь, дерево, коралл и перламутр. Я вспомнил четки для молитв на базаре в Алеппо. Мужчина помахал ими у меня перед носом.

– Двенадцать евро, – сказал он, – очень красиво!

Я сердито отодвинул их рукой и увидел на лице мужчины испуг. Он попятился, опуская свой товар.

Тогда я показал ему обе ладони.

– Простите, – сказал я. – Простите.

Мужчина кивнул и повернулся, но я остановил его:

– Вы не подскажете, как мне найти улицу Элпида?

– Элпида?

Я кивнул.

– Zitas Elpida? – Мужчина опустил голову и что-то пробормотал на греческом. Потом спросил: – Вы искать надежду? «Элпида» означает «надежда». Здесь нет надежды. – В его глазах появилась грусть, но потом он улыбнулся. – Эл-пи-дос, – медленно сказал он, подчеркивая мою ошибку. – Улица Элпидос.

Мужчина махнул направо, на улицу неподалеку от площади, а сам пошел дальше, держа четки как трофей и не переставая улыбаться.

Я пересек площадь и свернул на улицу, обрамленную деревьями. В конце виднелась длинная очередь из беженцев, стоявших возле здания со стеклянными дверьми. Там были коляски, инвалидные кресла, дети; среди этого хаоса местные жители выгуливали собак. Открылись двери, и наружу вышли беженцы с сумками, другие устремились внутрь. На углу собралась толпа, кто-то стоял или сидел на ступеньках под следующими стеклянными дверьми. Люди здоровались и общались. Увидев друзей, дети побежали поиграть на улицу. Вывеска на входе гласила: «Центр Надежды». Мне вдруг ужасно захотелось уйти.

Я заметил, что женщины и дети заходили в здание, а мужчины оставались снаружи, некоторые сидели на ступеньках, другие заглядывали в окна, кто-то шел обратно на площадь. Я подождал, и к двери приблизился мужчина. Он опустил с головы на нос зеркальные очки и вышел наружу.

Мне вспомнились полицейские в лагере Лероса, и я уж собирался повернуться и уйти, когда мужчина тепло приветствовал меня по-арабски. Он объяснил, что этот центр только для женщин и детей: там можно принять горячий душ и выпить чашку чая, дети могут играть там, а новоиспеченные мамочки – ухаживать за малышами.

Я вернулся в парк и позвал Афру. Вместе мы пошли на площадь Виктория. Жена притихла, водя носом по воздуху, словно собака, и рисуя в мыслях картину запахов: кофе, мусор, моча, деревья, цветы.

В Центре Надежды нас приветствовал мужчина с зеркальными очками. Афре дали номерок, чтобы она заняла очередь в душ. Мне велели возвращаться через пару часов. Я глянул в окно: справа, за деревянным ограждением, играли дети. Они рисовали на стенах, на полу валялись детали лего, мячи и настольные игры. Афру проводили до стула, дали чашку чая и тарелочку с печеньем. Когда я уходил, она улыбалась.

Сперва я отправился на площадь и нашел интернет-кафе. Я уже давно не проверял почту и надеялся, что найду письмо от Мустафы.

12/04/2016

Дорогой Нури,

на прошлой неделе я ходил на ужин для беженцев и там встретил двоих людей. Женщина работает с беженцами в соседнем районе, помогая прибывшим влиться в здешнюю жизнь. Мужчина – местный пчеловод. Я сказал им, что у меня появилась идея научить других беженцев и безработных пчеловодству. Они были очень впечатлены! Они помогают мне получить спонсирование в местном фонде. Надеюсь, скоро я буду устраивать мастер-классы для желающих.

Нури, ульи процветают! Британские черные пчелы очень отличаются от сирийских. Я думал, они ни за что не станут работать при температуре ниже пятнадцати. Но эти пчелы трудятся при более низких температурах и даже в дождь. Они собирают нектар с цветов вдоль железнодорожных путей, в частных садах и парках.

Мой дорогой Нури, я не знаю, где ты. По ночам я раскладываю на полу карту и пытаюсь представить, где ты можешь быть. Я жду тебя.

Мустафа

Даже в письме я слышал радостные нотки, наивное мальчишество, ведущее Мустафу по жизни.

Дорогой Мустафа,

прости, что не писал тебе, что заставил поволноваться. Обещаю, я найду способ добраться до Англии. Времена выдались тяжелые. Мы с Афрой сейчас на Марсовом поле – в большом парке Афин. Я пытаюсь найти или хотя бы придумать способ уехать, но мы обязательно выберемся и будем в Англии, не успеешь ты и глазом моргнуть. Большинство людей оказываются в ловушке. Многие прибывают сюда, а уехать не могут. Однако у меня есть деньги и паспорта. Мне нужно что-нибудь поскорее предпринять – боюсь, что мы не сможем выживать здесь и дальше.

Я думаю о тебе и твоей семье. Думаю о полях лаванды и вереска, о черных пчелах Англии. Ты занялся потрясающим делом. Когда я приеду, мы поработаем над твоим проектом вместе.

Я найду способ.

Нури

Я вышел из кафе и опустился на скамью возле полудохлой собаки, приоткрывшей один глаз, после чего уставился на ноги проходивших мимо людей. Рядом со мной сел человек с телефоном и положил на колени блокнот. Он постучал по нему пальцами и посмотрел на меня. Затем окинул взглядом площадь и обернулся. Я заметил, что парень сильно вспотел.

– Ждете кого-то? – спросил я.

Тот рассеянно кивнул.

– Откуда вы? – спросил я.

– Из Сирии.

– Из курдской части?

Он посмотрел на меня и снова кивнул. Потом улыбнулся, но мыслями был далеко. Наконец к нему подошли мужчина и женщина.

– Я уж думал, вы не придете, – сказал он. – Вы все принесли?

– Все, что вы сказали, – проговорил тот.

– Пойдемте. Он уже ждет и будет не слишком рад опозданию.

Я хотел спросить, с кем они встречались, но мужчина положил телефон с блокнотом в рюкзак и посмотрел мне в глаза, на этот раз спокойно.

– Рад познакомиться, – сказал он. – Желаю вам светлого дня.

Не успел я ответить, как троица удалилась в направлении метро.

Когда Афра вышла из Центра Надежды, от нее пахло мылом, лицо сияло от крема, а на голове был новый платок. Я тут же понял, как сильно от меня воняет.

– Афра, – сказал я, когда мы возвращались в парк, – от меня несет.

– Да, – согласилась она, сдерживая улыбку.

– Мне нужно принять душ.

– Определенно.

– Все так плохо?

– Очень.

– Ты могла бы соврать!

Я понюхал подмышки, удивляясь, как успел привыкнуть к этому запаху.

– От меня несет улицей, – сказал я.

– От тебя несет помоями, – поправила она.

Я подался вперед, желая поцеловать Афру, но она поморщилась и со смехом оттолкнула меня.