– Ну чего глядите? Режьте.

– Что? – не понял Рощин, уже державший в руках какой-то зонд.

– Я говорю, рану взрезайте на всю глубину и расширяйте.

– Иван, ты головой ударился? – вновь начал злиться профессор.

– Еще год назад. Но это не имеет никакого значения. А как ты собираешься чистить рану, Христофор Аркадьевич? Ковыряться во мне этой железякой? Режь, говорю.

О. А язычок уже заплетается. Быстро. Ну да чему тут удивляться. Прибавить сюда еще потерю крови, и картина будет полной. Черт! Пока тут ругался, совсем забыл.

– Глаша, неси бутылку. Н-да. Не могли бы вы все отвернуться?

– Что ты еще задумал? – возмутилась Ирина.

– Так. Сущая безделица.

Пришлось помучиться, но все же у него получилось помочиться в бутылку. Долго держал. Накопилось изрядно. Должно будет хватить. Во всяком случае, сейчас ничего более умного не придумать. А рану промыть надо. Вообще-то подобный способ рекомендуется только в самых что ни на есть полевых условиях. Ну да здесь именно такие и есть. Да даже хуже! Кругом одни вредители!

И как только он не отключился, пока резали и в особенности промывали рану мочой? Непонятно. А вот матерился, шипел и рычал исправно. Куда там медведю или тигре зубатой. Он их всех перещеголял. Потерял изрядно крови. Только и достало сил проконтролировать, чтобы перед тем, как зашить рану, установили дренаж. Ну какой смогли, из корпии, промытой все той же мочой. Последнюю водку он выдул самолично, дезинфицировать больше нечем. Ну и провалился баиньки, едва лег последний шов.

– Странный он какой-то, – глядя на провалившегося в забытье Ивана, произнес Рощин.

– Странный, – окинув взором бледное лицо с упрямо сжатыми губами, согласилась княгиня.

В этот момент в гостиную вихрем ворвался Николай. Нет, он конечно же был рядом со своим другом, когда того грузили на сани. Но француз заверил цесаревича, что отменять охоту только из-за того, что кто-то получил ранение, попросту глупо. И Николай не стал спорить. Но все же решил пораньше закруглить охоту и навестить раненого.

– Ты как, Гастон? – спросил наследник престола, нависнув над ним.

– Все хорошо, Николай Дмитриевич. Профессор отлично знает свое дело, – благодарный кивок в сторону Рощина.

Николай также кивнул профессору. Не без признательности посмотрел на княгиню, взявшую заботу о раненом на себя. Еще бы. Она не просто озаботилась вызовом врача. Профессор Рощин был не только лучшим в Москве, но являлся признанным светилом с мировым именем.

Правда, когда взгляд скользнул в сторону бесчувственного Ивана, губы сжались в токую линию. А ради ли любимца и друга цесаревича она вызвала Рощина? Может, все же ради вот этого безродного стрельца, много о себе думающего?

– Что он тут делает? – недовольно поинтересовался Николай.

Нет, он не глуп и прекрасно все понимает. Но полностью скрыть свою досаду и раздражение не получилось. Ну имеет тетушка полюбовников. Только к чему выставлять это напоказ?

– А где еще быть человеку, спасшему жизнь твоему другу? – пожав плечами, просто ответила женщина.

Правда, при этом она все же метнула в наследника взгляд, замеченный только им. И Николай все понял правильно. Перегнул племяш, чего уж там. А тетка, она, конечно, любит его и считает наследником московского престола, но и спуску давать не собирается.

– Действительно, где же ему еще быть, – без тени иронии произнес Николай.

Ссориться с тетушкой из-за какой-то игрушки? Вот уж на такую глупость он не пойдет. Впрочем, игрушка-то игрушка, но мастер, судя по всему, стоящий. Вон сколько насмешек по поводу оружия из его мастерской, но при этом в очередь к нему выстроились. Как он сказал? Русская винтовка. Именно русская! И иноземцы, возвращаясь домой, повезут эти образцы, разнося по Европе толику славы Русского царства.

– Николай Дмитриевич, ты представляешь, этот стрелец еще и Христофора Аркадьевича поучал, – заметил де Вержи.

И тут же получил недовольный взгляд Ирины. Женщина сердцем видит. И Хованская четко распознала, чем именно вызваны слова француза. Пусть тот и заявлял, что является должником Ивана, это ни о чем не говорит. Тот простой факт, что ухаживания самого Гастона были отвергнуты в самой категоричной форме, а в постели этой влиятельной особы оказался какой-то молокосос, не мог его не раздражать.

Вообще-то де Вержи никогда прежде не позволял себе обострять отношения с княгиней. Не дурак. Но… В данный момент не сдержался. Если хотите, его подвело мужское самолюбие.

– В самом деле? – удивился Николай, переводя взгляд на Рощина. – И в чем же это выразилось?

– Ерунда, – вместо профессора ответила Ирина. – Нахватался всякой всячины от стрельцов да старух-лекарок, вот и упрямился. Ничего, время все расставит по своим местам, и он признает ошибочность своего мнения.

– Несомненно, – убежденно подтвердил профессор.

Француз же предпочел промолчать. Глупо сердить княгиню, учитывая ее серьезное влияние на племянника. И профессора задевать не стоит. Рана у Гастона серьезная, и тому его еще поднимать на ноги. Так что лучше лишний раз не распространяться о произошедшем. Кстати, этот стрелец не так прост. Разбирается в металлургии, механике, оружейном деле.

Гастона не могла не заинтересовать его личность. Во всяком случае, после того как пошли разговоры о намерении этого паренька найти золотые россыпи. Тот, кто найдет золото, по определению получит благосклонность царствующего дома. И если окажется человеком неглупым, то может добиться многого. Вот и озаботился француз сбором информации.

И сегодня в копилку знаний упала еще одна деталь. Этот мальчишка, похоже, разбирался и в медицине. У де Вержи возникло ощущение, что парень точно знал, чего хочет и как надлежит поступать. Одно только его требование взрезать рану, увеличивая ее в разы, чего стоит. Но профессор не придал этому значения, будучи обиженным. Княгиня и вовсе квохтала, как наседка. А вот он заметил.

К этому француза подталкивала обычная ревность. Он не собирался ни с кем делиться своим влиянием на цесаревича. А тот очень даже мог увлечься новым фаворитом. Николая притягивало все необычное. А стрелец был достаточно необычен.

Ну и Ирина. Гастон просто залюбовался этой женщиной. Именно что женщиной, а не великой княгиней или влиятельной особой. Этого, конечно, у нее не отнять. Но как она хороша. Проклятье, он никогда не встречал таких красавиц. Вот только шансов у него нет, и опять этот самый стрелец…

Не успела выпроводить племянника, как в гостиной появилась племянница. Елизавета Дмитриевна раскраснелась с мороза и все время обеспокоенно оглядывала помещение. Взгляд скользнул по де Вержи и задержался на бесчувственном Иване. Смешно, по-детски шмыгнула носом и тотчас вопросительно и в то же время растерянно посмотрела на тетушку.

С одной стороны, не спросишь. С другой – хочется знать, как обстоят дела у ее рыцаря. Именно ее! То, что он сейчас с тетушкой, ни о чем не говорит. Сомнений в том, кто именно является очередным любовником тети, у Лизы нет. Как не сомневается она и в том, что это просто ошибка и глупость. Что Ваня непременно прозреет и поймет, на ком именно должен остановить свой выбор. Разумеется, на ней, Елизавете. А вовсе не на тетке Ирине, которой, страшно подумать, сорок лет. Да она уже старуха!