Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неясно, что вызвало досаду Славгородского: орден Красного Знамени по статусу выше ордена Отечественной войны. Возможно, то, что первую награду (если не считать медали «За оборону Сталинграда») он получил только в мае 1944-го, хотя воевал уже почти три года, участвовал в крупнейших сражениях, был ранен. Войну Славгородский начал на Юго-Западном фронте, участвовал в боях за города Канев и Черкассы, а также в Черниговской и Полтавской областях. Затем участвовал в боях на Калининском фронте в районе Старой Руссы и озера Селигер. Принимал участие в Сталинградской битве (Сталинградский фронт), затем — в Курском сражении (Степной фронт). Третьего августа 1943 года, во время Курской битвы, был ранен под Орловкой. После излечения с ноября 1943 года сражался на 2‐м Украинском фронте, участвовал в боях за Кировоград, Первомайск и другие населенные пункты. Потом воевал в Молдавии (по старой памяти — Бессарабии), Румынии, Польше, в январе 1945 года пересек границу Германии.
Немалое место в дневнике занимает описание боев, в которых участвовал автор, нередко детальное, иногда беглое. Вот типичная сцена периода катастрофических поражений лета 1941 года:
Мы поднялись в гору, чтоб отходить лесом. Немного не выбрался на горку ефрейтор Кишка из взвода управления. Остановились, нас пули уже не достают, под пулями вытащили тело товарища, тащили попеременно его на плечах. Тяжел безжизненный человек. Спустились в овраг, чтобы пули не доставали, тащили к дороге. Здесь наша пехота. Мы остановились, приспособили плащ-палатку (мою) на винтовки, понесли дальше. Наши в панике бегут. Какой-то капитан, какой-то ст[арший] пол[итрук]. ругаются, кричат, надрываясь заворачивают назад, бьют бегущих наганом по спине. Но всё одно бегут. Мы вынесли на улицу, нас обстреляли минами, и мы бросили товарища на улице. Здесь была машина, можно было взять раненого, но про него забыли уже. В беспорядке, в панике бегут наши по улице (24.08.1941).
Сталинград: «Противник близко, но развалины безлюдны. Мы охотимся за ним, он за нами, стреляем друг другу по амбразурам. Люди день и ночь дежурят у амбразур на холоде: измученные, грязные, обреченные» (07.12.1942).
Воевать было нелегко и тогда, когда война докатилась до границ Германии. Романтики не прибавилось. Первого января 1945 года батальон Славгородского получил задачу овладеть польским селом Кортыница. Комбат записывал на исходе дня:
Сегодня тоже ночь почти не спал: все хлопоты с 6 роты. Командир роты проявляет беспомощность: пулемет у него в нужный момент, когда подошли немцы, не работал, люди побежали, плачут, что холодно, подрываются на минах вместе с саперами. Назвать распиздяем — боязно, как бы совсем руки не опустил, командир молодой. Досада берет. Злюсь, волнуюсь в себя. Сколько надежд возлагал на эту роту, а вот тебе 17 человек уже нет! …Однако полон решимости, насторожен и добьюсь успеха в бою, не я буду! «Не мытьем, так катаньем». Чувствую, что командование на меня меньше надежд возлагает. Докажу обратное! Отпроситься бы в дом отдыха, набраться энергии… Предприимчивость, энергия — должны в первую очередь характеризовать командира. Лень, бестолковщина и трусость — приводит к гибели, это смерть (01.01.1945).
На 3 января намечена новая атака, немцев нужно выбить с опушки леса. Славгородский — отец-командир, инструктирует командиров рот, заботится о том, чтобы солдаты рано утром были обеспечены горячим завтраком, согласовывает огневую подготовку с артиллеристами. Поначалу — успех, немцы выбиты, взяты 15 пленных, радиостанция, минометная батарея. Однако на следующий день противник неожиданно перешел в контрнаступление.
Начальство звонит по телефону: восстановить положение, расстреляю, морду набью и прочие угрозы… Люди не подымались, т. к. были напуганы, противника было много, строчили пулеметы, била неугомонная артиллерия противника по Корытнице. …Пошел подымать. Попал под обстрел снайпера, я пробежал, Федора (ординарец Славгородского. — О. Б.) ранило, и на нем загорелась одежа, он пил водку с моей фляжки, чтобы не замерзнуть до наступления темноты…
Еще через день ввели в бой соседний батальон, отбросили немцев, однако «противник пошел в контратаку, люди попятились назад, сдерживаю, пугаю автоматом, упрашиваю и одобряю смелых (Русские ли мы? Неужели мне ком[андиру] б[атальо]на вас гнать в бой). Пошли, пошли…» Опушку леса вновь очистили.
Итог боев за Корытницу и позиции в близлежащем лесу:
Был батальон, и нет батальона, погибли командиры, хорошие солдаты, все же задача выполнена, не будет суда и придирок!.. Вчера и сегодня получаю людей, комплектую, радуюсь, что еще буду воевать… (08.01.1945)
И вот, как будто специально для иллюстрации, что такое Молох войны, через три дня после гибели батальона Славгородский записывает:
Вчера день занимался знакомством с солдатами, разбивал их по ротам, выстраивал старых солдат и спрашивал, как кто воевал. Живо откликнулись по этому вопросу, вечером знакомимся с ком[андирами] рот и взводов. Слабенькие ком[андиры] рот… Сегодня ездил на рекогносцировку, где будем делать прорыв, на Фаленцин Стары — старые места. Вечером занимался с ком[андирами] рот по изучению сигналов и построения немецкой обороны. Для них все ново, тренировать их надо. Как я буду с ними воевать?! Спешная подготовка… (09.01.1945)
В общем, батальон погиб — да здравствует батальон!
Для справки — потери стрелковых войск (пехоты) на советско-германском фронте только за 1943–1945 годы составили 546,3 %. Иными словами, личный состав стрелковых частей и соединений Красной армии за это время сменился 5,46 раза. Точными данными за 1941‐й и 1942 годы историки не располагают.
Большая часть дневниковых записей Славгородского, как практически у всех авторов военных дневников, посвящена повседневной жизни на войне.
Одними из центральных в дневнике Славгородского, как и в любом другом солдатском дневнике, были все те же «смерть, жратва и секс». Смерть на войне всегда рядом.
Сегодня я именинник, 27 лет.
Хочу жить, а Смерть всегда со мной, а я о ней и не думаю (24.08.1941).
Теперь становится ясно, что война будет долгой, досадной. Война жестокая, шансов на жизнь мало — печально и обидно (24.08.1941).
Растеряны, безумны и жалки люди перед лицом смерти (07.09.1941).
Сохранитесь только мои дневники!
Переживи только я эту ужасную войну!
И мы тогда сделаем что-нибудь полезное для людей!!! (25.01.1942)
Сутки в прифронтовой полосе.
Тем, кто останется в живых (15.08.42).
Постоянная тема — добыча еды или выпивки. О еде больше говорилось в то время, когда Славгородский был сержантом, особенно в период отступления, в том числе выхода из окружения летом и осенью 1941 года. Здесь многое зависело от расположения местного населения. Иногда приходилось подворовывать, о чем Славгородский пишет подробно и безо всякого стеснения. Ситуация со временем меняется, в особенности когда он становится командиром (с 1943 года — офицером). Проблема еды решается сама собой, да и снабжение Красной армии становится гораздо лучше. Меняется и предмет поисков: «Весь день в поисках за водкой для дня рождения. Ездили в Сташув, оттуда направили в Рытвяны. Там нашли 2,5 литра за сало и сахар. Смешно…» (19.08.1944).
