* * *

Я металась по комнате, как загнанный в клетку зверь. Всё,что я до сих пор успела узнать о своем предназначении, смешалось и скаталось втвердый почти неуязвимый комок. И всему виной Джейсон… тот, на чьё знаниеситуации я до сих пор так наивно рассчитывала, тот, кто в это самое времялюбезничает с белобрысой псевдо пассией вместо того, чтобы валяться у меня вногах и молить о прощении! К кому мне бежать за помощью, когда мой самыйглавный, мой единственный настоящий помощник не имеет понятия о том, чтопроизошло? Точнее о том, как это что-то вообще случилось?!

Мне хотелось то залепить Джею пощечину, то искать утешения вего чудодейственных объятиях. Сессия, почти свершившийся разрыв с Лисом послетолько-только возобновившихся отношений, Данин неуместный, но оченьсвоевременный героизм, полное отсутствие взаимопонимания с отцом – все эти,такие жизненные, такие обычные проблемы казались теперь чем-то в высшей степенинезначительным. Сессию можно пересдать, отец меня не разлюбит, что бы я нивытворяла, Лис не последний  парень на земле, как, впрочем, и Даня, так что то,о чем бы мне сейчас хотелось думать – сущая безделица по сравнению сграндиозностью и странностью возникших сегодня мистико-профессиональных осложнений.

Я бесполезна. Детектор лжи в условиях постоянной нервотрепкисовершенно отказывается хоть что-то определять. Да, я приняла первый грех, ещёнедавно этот факт приводил меня в восторг, но теперь… Что я имею? Какие-тоошметки от того, что должно быть в идеале – что-то вижу, что-то блокирую, всёнерегулярно, не точно, не всегда. Зато побочные эффекты бьют все рекорды. Иради чего эти муки? Ради умения проникать в чужую жизнь и обрекать на смерть особорискованных индивидов через их же собственно сознание! По сути, я страдаю итоскую из-за неудач на пути моего превращения в монстра…

Жуть.

- У нас будет гость, - заявил Джей, возникнув прямо посредимоей комнаты, - Нам есть, что обсудить перед его появлением.

Я только сейчас заметила, что Джейсон давно не брился.Истинное лицо Уильяма  без маски юности выглядело даже старше, чем раньше.Мужчина был похож на рыбака, много недель бороздящего море в поисках рыбы.

- Следующий грех? – догадалась я.

- Да, но об этом потом, - отмахнулся Джейсон и принялсямерить шагами не особо пригодную для этого комнату.

- Внимательно слушаю, - нарочито холодно заметила я, всем видомдавая понять, что Гневу нет прощения за его вынужденную непунктуальность. Егоработа – Вестница, а не начинающая певичка.

- Ты мне не веришь? – без переходов, прямо в лоб спросилДжей. Его голос звучал спокойно, так, как если бы он поинтересовался, люблю лия спаржу.

- Не должна, - ответила я, чувствуя, как улетучиваетсяуверенность в однозначности ответа на поставленный Джеем вопрос. Не должнадоверять, но могу ли этого не делать? Разве мы не с этого начинали? 

- Иногда ты и сама не осознаешь, насколько безраздельнокому-то доверяешь. Для тебя доверие – естественное состояние. Эта черта присущабольшинству потенциальных Вестников, тех, в ком проросло «зерно истины». Как нипарадоксально, не умея доверять – невозможно чувствовать ложь. У тебя естьспособность принимать на веру, ты можешь поверить во что угодно, еслиинформация исходит от кого-то, кто, по-твоему, достоин доверия. Как правило,оно оправдано, но бывает и иначе… Со мной не иначе. Я делаю всё, что в моихсилах, и, даже если что-то идет не так, мне можно верить. Да, оказалось, что ячего-то не знаю, но из-за этого я не перестаю быть твоим другом, не перестаюжелать тебе добра, не перестаю оставаться твоим наставником, существом, чьейобязанностью является защита, обучение, поддержка, забота.

Я слушала его, сидя на диване, Джейсон сел на корточки умоих ног, так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Он говорил с такимчувством, был так убедителен, что к моему горлу невольно подступил комок. Японяла, как сильно устала, и как важно, чтобы хоть кто-то делил со мной природуэтой усталости.

- Что-то внутри меня не дает мне сопротивляться. Когда япогружаюсь в видение… Это что-то знает, куда я попала, знает, что то, что явижу – было, или происходит, или произойдет. Моё сознание, моё пониманиедействительности во власти этого чего-то. Я не могу отмахнуться от увиденного,не могу усомниться в его реальности… Иногда это просто невыносимо. Ты оказалсяединственным, кто способен одним своим существованием заметно облегчить мнезадачу. Я просто не могу тебе не верить… - будто извиняясь, призналась я, - Но…

- Мы одна команда, - Джей взял меня за руки и крепко сжал моидрожащие от волнения пальцы, - И что бы там ни было с этим живуном, со всеми вмире живунами, мы справимся. Ты приняла первый грех, вот-вот примешь следующий,всё будет отлично, ты всему научишься, а я выполню поставленную передо мнойзадачу. И пусть мы не можем сказать, что понимаем друг друга, потому что черезмногое успели пройти, но когда-нибудь обязательно сможем, потому что непременнопройдем – всё, и обязательно вместе.  

- Как трогательно, - едкое замечание исходило откуда-тосправа от нас. Мы с Джеем повернулись на голос, его обладателем оказалсяневысокий лысый старикашка с лицом, похожим на мятый лист бумаги; прищуренныеглаза, огромный нос и тонкая линия губ были едва различимы среди рыхлогопокрывала глубоких морщин.

- Быстренько делаем дело и к стороне. Некогда мне здесьрассиживаться, - бросил он, проскользнув ко мне на диван с таким проворством,будто ему чуть за сорок, а не все девяносто.

- Ты бы повежливее, - осадил гостя Джей, вставая и утягиваяменя за собой. Теперь старик сидел, а мы стояли перед ним, как провинившиесяшкольники.

- С чего бы? Я ей не наставник, чтобы нянькаться, -проворчал старик, поправляя края своего видавшего виды плюшевого пиджака, -Твоя девка, ты и нянчись, а мне не с руки.

Устроившись поудобнее, старикан скользнул по мне оценивающимвзглядом. Я аж съежилась от неприязни. Выходит, мне с Джеем просто нереальноповезло, с таким наставником, как этот старикан, я бы долго не продержалась.  

- Ира, Ира… что сказали бы твои бесчисленные братья поразуму, увидев, как ты сюсюкаешься с, по сути, жалкой необразованной девицей?

- Вы у меня дома, проявите хотя бы видимость уважения, - невыдержала я, ругая себя за несправедливую критику в адрес Джейсона. Он у меняпросто чудо, как хорош! Не удивлюсь, если мне в наставники досталсяединственный вменяемый грех. Поразительно, как ему – символу ярости инесдержанности – удается быть таким душкой. Интересно, кто пожаловал ко мне наэтот раз? Что олицетворяет этот мерзкий старикан?

- Ладно, - отмахнулся новоприбывший грех, - Плохое начало.

Старик встал с дивана и подал мне руку.

- Инвид, - представился он, не без ехидства.