— Обнаружен в кармане жертвы, — сказала Ардери, показывая на фотографию. — Судя по размеру и форме, он похож на печатку мужского кольца. Видно, что на нем вырезана надпись, но она совсем стерлась. Сейчас этот камень в криминалистической лаборатории. Что до орудия убийства, то криминалисты утверждают, что оно способно проникнуть на глубину восемь или девять дюймов. Вот и все, что они знают. В ране остались следы ржавчины.

— На этом месте много такого добра, — заметил Уинстон Нката. — Старая часовня, запертая на железные засовы… Там полно всякого хлама, который можно использовать в качестве орудия убийства.

— Из этого можно сделать вывод, что преступление совершено без заранее обдуманного плана, — сказала Ардери.

— Сумки при ней не было, — напомнил Филипп Хейл. — И удостоверения — тоже. А ведь она должна была что-то взять с собой, когда поехала в Стоук-Ньюингтон. Деньги, проездной билет или еще что-то. Возможно, все началось с украденной сумки.

— И в самом деле… Значит, нужно найти сумку, если она у нее была, — постановила Ардери. — На данный момент у нас есть две хорошие зацепки, связанные с порнографическим журналом, обнаруженным возле тела.

Журнал «Плохие девчонки» был из разряда изданий, продающихся в непрозрачной черной пластиковой обложке с целью защиты чувствительных детских душ (при этих словах Ардери закатила глаза). Пластик не позволял невинным крошкам смотреть на нескромные снимки. Одновременно такая обложка служила менее очевидной цели: на журнале не должно было остаться следов от пальцев тех, кто только полюбопытствовал, но так и не купил издание. Благодаря этому у полиции появились очень хорошие отпечатки, а к тому же чек, засунутый между страниц и используемый как закладка. Если чек имел отношение к этому журналу — а судя по всему, это так, — то у них был отличный шанс напасть на след покупателя.

— Он может быть, но может и не быть нашим убийцей. Он может быть, но может и не быть этим человеком. — Ардери указала на фоторобот. — Но журнал свежий. В продаже он был недолго. И мы хотим поговорить с тем, кто принес его в пристройку к часовне. Итак…

Она начала перечислять задачи, стоявшие перед сотрудниками. Процедура им была известна: сначала связи. Нужно допросить всех, кто знал Джемайму Хастингс — в Ковент-Гардене, где она работала, в квартире, которую Джемайма снимала в Патни, в любых других местах, которые она посещала, в Национальной портретной галерее, куда ходила на открытие выставки и где висел ее портрет. Всем этим людям требуются алиби, и их необходимо проверить. Нужно также проверить ее вещи, а из квартиры полиция вывезла несметное количество ящиков. Необходимо осмотреть все более расширяющееся пространство возле кладбища, чтобы отыскать ее сумку, орудие убийства и все, что имеет отношение к ее поездке из Патни в Стоук-Ньюингтон.

Ардери закончила перечисление задач. В завершение она сказала, что детектив-сержант Хейверс должна отыскать женщину-медиума Иоланду.

— Какую Иоланду? — переспросила Хейверс.

Проигнорировав ее вопрос, Ардери сообщила, что им позвонила Белла Макхаггис, хозяйка квартиры Джемаймы Хастингс в Патни, и пожаловалась на медиума Иоланду. Похоже, та выслеживала Джемайму — «это слова Беллы, а не мои», — поэтому надо отыскать ее и допросить с пристрастием.

— Думаю, вам это не составит труда, сержант?

Хейверс пожала плечами и взглянула на Линли. Он знал, на что надеется Барбара. По всей видимости, Изабелла Ардери тоже это знала, потому что она объявила:

— Инспектор Линли в настоящее время будет работать со мной. Сержант Нката, вы будете работать в паре с Барбарой.

Изабелла Ардери дала Линли ключ от своего автомобиля. Она объяснила, где находится машина, и сказала, что встретится с ним внизу, после того как забежит в дамскую комнату. Во время посещения кабинки Изабелла выпила, но водка прошла слишком быстро, и она порадовалась тому, что прихватила с собой еще одну бутылочку. Пока спускала воду в бачке, выпила и вторую порцию. Обе бутылочки она положила в сумку на расстоянии друг от друга, каждую аккуратно завернула в бумагу, чтобы они не бились друг о друга и не звякали, как у нетрезвой шлюхи. Поскольку больше водки у нее не было, Изабелла решила остановиться у какого-нибудь винного магазина, хотя в компании с Томасом Линли делать это нежелательно.

— Мы с вами поедем в Ковент-Гарден, — пояснила она.

Ни Линли, ни кто-то другой не стал задавать ей вопросов. На посту суперинтенданта Ардери хотела контролировать все операции, а Линли должен был помогать ей дергать за ниточки. С его поддержкой она усилит свои позиции. С другой стороны, Изабелле нужно было получше узнать этого человека. Понимал он это или нет, но во многих отношениях он был опасным соперником, и Изабелла намеревалась обезоружить его во всех этих отношениях.

Она подошла к раковине, пригладила волосы и аккуратно заложила их за уши, достала из сумки солнцезащитные очки, наложила на губы свежий слой помады. Она пожевала две мятные резинки и на всякий случай поместила на язык полоску листерина.[28]Затем спустилась на стоянку, где возле «тойоты» ее дожидался Линли.

Линли как настоящий джентльмен — вероятно, его с колыбели учили хорошим манерам — открыл перед ней пассажирскую дверь. Изабелла резко сказала ему, чтобы больше он этого не делал: «Мы с вами не на свидании, инспектор», — и они пустились в дорогу. Ардери отметила, что он очень хороший водитель. На протяжении всего пути от Виктория-стрит до Ковент-Гардена Линли смотрел только на дорогу, на тротуары или в зеркала «тойоты» и не утруждал себя разговором. Что ж, ее это устраивало. Поездки с бывшим мужем были для Изабеллы мучением, поскольку Боб был уверен, что может делать несколько дел одновременно: сидя за рулем, он поучал мальчиков, спорил с Изабеллой и часто говорил по мобильному телефону. Они проскакивали на красный свет, переезжали через зебру во время движения пешеходов, поворачивали на встречную полосу — всего и не упомнишь. Удовольствие от развода частично было вызвано тем, что теперь она сидела за рулем сама.

Ковент-Гарден находился неподалеку от Скотленд-Ярда, но, чтобы попасть туда, им надо было проехать через Парламент-сквер, а в летние месяцы сделать это было непросто. В тот день на улицах было много полицейских, поскольку возле церкви Святой Маргариты[29]собралась толпа протестующих, и констебли в ярко-желтых куртках пытались направить их в сторону сада Виктории.

На Уайтхолле было немногим лучше: возле Даунинг-стрит образовалась пробка. Произошло это не из-за еще одного протеста, а из-за толпы зевак, окруживших железные ворота в ожидании неизвестно чего. С того момента, как Линли повернул с Бродвея на Виктория-стрит, и до того, как он сумел припарковаться на улице Лонг-Акр с полицейским удостоверением, засунутым за ветровое стекло, прошло более получаса.