Женя, изучавший индуизм, шепотом объясняет мне, что статуя божества и само божество для индуиста – одно и то же. Если в буддизме (как, вероятно, и в христианстве) изображения служат лишь вспомогательным средством для внутренней духовной работы и, в принципе, необязательны, то для индуиста вера без божества, воплощенного в конкретной форме, просто немыслима. Так же, как немыслима она без особых ритуалов, совершаемых вокруг этого божества.

Проходим дальше вглубь храма. Перед большим зеркалом, свисающим под углом со стены, собралась толпа. Смотреть можно только в зеркало, оборачиваться нельзя. В отражении видна другая толпа и движения множества огоньков. Это «агни-пуджа» (молитва – подношение огнем), сопровождаемая ударами барабана.

Затем полуголые жрецы, истекающие потом, появляются из-за толпы и проносят подставки со свечками (это их огоньки отражались в зеркале), а выстроившиеся по обеим сторонам люди прикасаются ладонями к огню, потом – к своему лицу.

Подходим к блюду с водой, в которой все спешат обмакнуть пальцы. Мы все время идем куда-то. Люди ничего не говорят, но активно жестикулируют, качают головой. Храм кажется мне какими-то катакомбами: окон нет, освещение тусклое.

Потом снова появляются носилки, их куда-то несут. Все бегут за ними. Садятся гуськом перед гротом с несколькими огоньками внутри. По-видимому, это алтарь: все стараются получше рассмотреть, что там происходит. Туда помещают божество, совершая при этом круговые движения свечками.

Тут все делают поклон до земли и расходятся. По дороге к выходу стоят жрецы с прасадом – сладким горошком и молоком, которое они наливают половником прямо в руку. Другие жрецы дают немного краски, чтобы ты написал ею себе на лбу какой-то особый знак. Поскольку насчет знаков мы профаны, в этой части церемонии мы не участвовали, однако остальное повторяли за индусами.

Выходим во двор, видим бассейн. В ушах стоит звук труб, стук барабанов и шелест бегущей толпы прихожан…

10 ноября 1996 г. Наконец-то продолжили путешествие и прибыли в Бхупанешвар, откуда рукой подать до океана с восточной стороны индийского субконтинента, океана, называющегося почему-то заливом – Бенгальским… Неподалеку отсюда находится самый большой индуистский храм XII—XIII века, Джаганатха, а также храм Солнца и Музыки, прославившийся своими эротическими барельефами.

По дороге от железнодорожной станции мы видели вдалеке храм Лингараджа. Женя объяснил, что это храм Шивы, воплощающегося в нескольких ипостасях. Например, как аскет, удалившийся в горы. Или как лингам[78]– отсюда и название храма. Известен миф о том, что Шива находится в состоянии постоянной любви со своей женой и что она однажды в экстазе закрыла ему рукой глаза. Но если закроются глаза Шивы, разрушится мир, и Шива мгновенно прорезал себе третий глаз… Шива является также богом танца. Есть такое ответвление индуизма – шиваизм. Там Шива – это верховный бог. В обыкновенном же индуизме Шива является только богом разрушения и стоит на третьем месте после Вишну, бога творения, и Кришны, бога поддержания мира.

Но мы приехали сюда, разумеется, не за этим, а ради Ступы Мира на горе Даулигири, которую строил сам Тэрасава-сэнсэй, когда ему было двадцать лет, то есть примерно столько же, сколько нам сейчас. Именно здесь царь Ашока совершил величайшее в истории человечества раскаяние и прекратил войны.

Ашока, царь Магадхи, вначале подчинил себе силой все индийские государства. Тут была территория царства Калинга, которое он покорил последним. Это была самая жестокая битва, унесшая сотни тысяч жизней. Но победа не принесла Ашоке счастья. Стоя на горе Даулигири, он озирал поле битвы и думал о том, сколько крови он пролил и скольким людям причинил страдания ради своей победы. И тут он встретил буддийского монаха из Калинги, проповедовавшего ему о заповеди «никогда не убивать»…

Царь Ашока принял Учение Будды и сделал его государственной религией Индии. Он совершил глубочайшее раскаяние, дав клятву сделать ненасилие идеологией созданной им империи, а самому как можно меньше прибегать к силе.

О, какой разительный контраст с тем, к чему мы привыкли! «Победителей не судят», «горе побежденным» – все думают, что именно так заканчиваются любые войны. А здесь победитель осудил сам себя и стал милосерден к тем, кого покорил. И произошло это не во времена ООН и Красного Креста, а в III веке до нашей эры…

У Ашоки все получилось. Он и правда строил свою политику, как внутреннюю, так и внешнюю, на принципах ахимсы[79], почтения к старшим и уважения ко всем живым существам, в том числе и к животным. Эдикты Ашоки, провозглашающие эти принципы, на века высечены на камнях и колоннах по всей Индии. Есть такой камень и неподалеку от Ступы Мира в Бхупанешваре.

Хотя историки считают, что во времена Ашоки буддизма Махаяны еще не существовало (а значит, по их мнению, буддизм Великой Колесницы не имеет отношения к историческому Будде Шакьямуни), но их опровергают как раз эти эдикты, которые фактически повторяют сказанное в Лотосовой сутре. Например, в ее заключительной части – Сутре о Самантабхадре сказано о необходимости введения царем по всей стране Дней полного воздержания от убийств. А слова Ашоки о том, что он смотрит на всех живых существ в своем государстве как на своих детей – это почти цитата из 3-й главы Лотосовой сутры, где те же слова говорит о себе Будда.

До ХIХ века ученые не верили и в историческое существование Будды Шакьямуни. Но тогда уже было доказано существование царя Ашоки. И вот археологи нашли в Лумбини колонну Ашоки, на которой было написано, что на этом месте родился Будда Шакьямуни. Теперь им уже нечего было возразить…

Вполне возможно, вскоре археологи найдут столь же неоспоримые свидетельства того, что Будда действительно проповедовал не только тхеравадинскую Трипитаку, но и сутры Махаяны. Ведь раскопки, связанные с буддизмом, стали государственной программой Индии совсем недавно, лишь в 50-х годах.

Ступа Мира в Бхупанешваре – вторая ступа, построенная в Индии орденом Ниппондзан Мёходзи. Первую мы уже видели в Раджгире, возле горы Гридхракуты, где проповедовалась Лотосовая сутра. Такая последовательность символизирует то, что после проповеди сутры самым главным событием в истории Индии является соблюдение целой нацией обета неубиения.

Тогда же, во время правления Ашоки, оказались осуществлены слова из 16-й главы Лотосовой сутры, считающейся ее сердцем: «Они все охвачены желанием увидеть Будду и широко делают подношения шарире». Наилучшим подношением останкам Будды является ступа, в которую помещается шарира. И Ашока покрыл ступами не только всю Индию – согласно преданию, он построил их 84 тысячи – но и был инициатором их строительства в сопредельных государствах, посылая туда для этого, как сказали бы сейчас, «послов мира». А тогда это называлось «посланцы Дхармы» – «Дхарма махаматры»[80]. Ими были буддийские монахи (зачастую – дети Ашоки), которые несли с собой шариру как символ миролюбия императора. Их функция была больше, чем просто политика, они распространяли повсюду принципы мира и ненасилия. До сих пор археологи находят остатки древних ступ с шарирой, принесенной ими. Возле одной из таких ступ мы были в Китае.