– …Все бы ничего, если бы назавтра она не сделала это снова. В плечо мне угодила стрела, и я свалился в треклятый ров. Все видели… с обеих сторон. Одно дело – выставить меня дураком перед друзьями, но перед врагами…

– Ты все перепутал.

Коска взглянул на Монцу, прищурился.

– Да что ты? – Сказать по правде, он и последней своей фразы не помнил, не говоря уж об осаде, после которой пропьянствовал этак с дюжину лет.

– В ров упала я, а ты прыгнул туда за мной и вытащил. Рискуя жизнью и получив при этом стрелу в плечо.

– Неужели я мог такое сделать? – Сосредоточиться сил не было ни на чем, кроме отчаянного желания выпить. – Да… должен признаться, подробности теперь вспомнить трудновато. Возможно, если бы мне налили винца, я…

– Хватит, – сказала она с тем самым видом, с каким вытаскивала его раньше то из одной таверны, то из другой. Сейчас, пожалуй, даже еще более злым и разочарованным. – Я должна убить пять человек, и у меня нет времени кого-то спасать. Особенно от его собственной глупости. Пьяница для меня бесполезен.

Все сидевшие за столом молча наблюдали за его страданиями.

– Я не пьяница, – просипел Коска. – Просто люблю вкус вина. Так сильно, что мне необходимо время от времени выпивать немного, иначе делается нехорошо. – Комната снова накренилась, он крепче сжал в руке вилку.

Все захихикали, и он тоже выдавил улыбку. Пусть посмеются, пока могут. Поскольку Никомо Коска всегда смеется последним. Когда у него есть силы, конечно.

* * *

Морвир чувствовал себя отодвинутым в сторону. Один на один он был блистательным собеседником, само собой разумеется, но в больших компаниях обычно терял непринужденность. И то, что происходило сейчас, напоминало ему не самым приятным образом столовую в сиротском приюте, где старшие кидались в него едой. После чего, как правило, следовали шушуканье в дортуаре под покровом ночной темноты, побои, обливание холодной водой и прочие пытки.

Да и трудновато было бы испытывать непринужденность в присутствии двух новых помощников Меркатто, которых она наняла, даже не подумав спросить у него совета. Шайло Витари – женщина, торгующая информацией, весьма компетентная, безусловно, но крайне неприятная в общении. Палач. Как-то раз им довелось уже поработать вместе, и радости ему это не доставило. Сама мысль о том, что можно причинять кому-то боль собственными руками, казалась Морвиру омерзительной. Но Шайло знала Сипани, поэтому ее он еще мог терпеть. Временно.

Никомо Коска был бесконечно хуже. Печально знаменитый своим вероломством и непостоянством наемник, предатель без чести и совести, готовый на все ради собственной выгоды. Пьяница, бабник, мот, наделенный темпераментом бешеного пса. Бахвал с невероятно раздутым мнением о своих дарованиях. Полная противоположность Морвиру. И мало того, что этому опасно непредсказуемому человеку оказали доверие, посвятив во все планы, его трясущуюся оболочку еще и обхаживали. Над шутками его смеялась даже Дэй, помощница самого Морвира, если только рот у нее не был занят, что случалось, по общему мнению, нечасто.

– Компания злоумышленников, собравшая в заброшенном складе… – вещал между тем Коска, блуждая вокруг стола налитыми кровью глазами. – Разговоры о масках, переодеваниях и оружии… Не понимаю, как среди них мог оказаться столь благоразумный человек, как я. Судя по всему, тут затевается что-то нехорошее!

– В точности мои мысли! – визгливо вставил Морвир. – Такого пятна на своей совести я иметь не хочу! Поэтому и добавил вам в тарелки экстракт вдовьего цветка. Надеюсь, вы чувствуете себя вполне счастливыми в эти последние мгновенья перед агонией?

На него, мгновенно онемев, недобро уставились все шестеро.

– Шутка, разумеется, – хихикнул он, сообразив, что словесная эскапада его ни малейшего успеха не имела.

Трясучка медленно выдохнул. Меркатто кисло усмехнулась. Дэй хмуро уставилась в тарелку.

– Куда забавней, на мой взгляд, – сказала Витари, – было бы попросту съездить кому-нибудь по физиономии.

– Юмор отравителя. – Коска метнул в Морвира свирепый взгляд, впечатление от коего было несколько подпорчено дребезжанием вилки, зажатой в его трясущейся руке, о тарелку. – Мою возлюбленную убили ядом. С тех пор я не питаю ничего, кроме отвращения, к вашему ремеслу. И ко всем, естественно, кто им занимается.

– Вряд ли я должен нести ответственность за действия всех людей, работающих в одной со мной области. – Морвир счел за лучшее не упоминать о том, что в данном случае ответственность лежала лично на нем. Сефелина, великая герцогиня Осприйская, наняла его около четырнадцати лет назад, дабы убить Никомо Коску. В результате весьма досадного недоразумения он промахнулся и убил его любовницу.

– Ос я давлю, где вижу, не дожидаясь, пока меня ужалят. По мне, так презрения заслуживают все эти люди, если их вообще можно назвать людьми. Отравители – ничтожнейшие из трусов.

– Уступающие только пьяницам, – не замешкался с ответом Морвир, брезгливо оттопырив губу. – Эти отбросы человечества могли бы даже вызвать сострадание, не будь они столь мерзки. И предсказуемы, как животные. Пьяница, подобно ручному голубю, стремящемуся домой, всегда возвращается к бутылке. Не в силах измениться, выбрав для себя бегство единственным способом спасения от несчастий. Ибо в трезвом виде он задыхается в мире, который для него полон лишь боли старых неудач и страха новых. Вот истинная трусость. – Довольный собой, Морвир поднял бокал и сделал большой глоток вина. Пить много он не привык и чувствовал уже изрядную тошноту, но все же выдавил улыбочку.

Худая рука Коски, следившего за тем, как он глотает вино, стиснула край стола с такой силой, что костяшки побелели.

– Как мало вы меня понимаете! Я могу бросить, когда захочу. Собственно, уже бросил. Вот увидите. – Наемник поднял ходившую ходуном руку. – Мне бы только полстаканчика сейчас, чтобы перестать трястись, как паралитик!

Все засмеялись, напряжение схлынуло, но Морвир перехватил взгляд, брошенный на него Коской. Убийственно злой. Старый пропойца мог казаться безвредным, как деревенский дурачок, но некогда он считался одним из опаснейших людей в Стирии. Не принимать такого человека всерьез было бы верхом глупости. Морвир же глупостью не страдал. И давно не был тем маленьким сироткой, который, когда его били, плакал по матери.

Осторожность – на первом месте, всегда. И всюду.

* * *

Монца говорила мало, только по делу, и ела мало, с трудом управляясь с вилкой искалеченной рукой. Сидела во главе стола, но держалась, тем не менее, в стороне. На расстоянии, которое командир должен сохранять между собой и рядовыми, наниматель – между собой и наемниками, а женщина, которую ищут, – между собой и всеми остальными, если она наделена хоть крупицей разума. Держаться в стороне было нетрудно. Она занималась этим годами, предоставляя говорить, смеяться и очаровывать Бенне. Командиру очарование ни к чему. Женщине-командиру – тем более. И так приходилось все время отводить глаза от Трясучки, упорно поедавшего ее взглядом. То, что произошло в Вестпорте, было слабостью. И повторения допускать она не собиралась.