Толстяк повествовал:

– … И тут до меня доходит, что это – призрак! Самый настоящий. «Я, – говорит, – отсюда не выходил. Всегда здесь был; а ты кто такой?» У меня душа в пятки ушла и ноги подкосились! А он кричит всякую бессвязицу. И тут он бросается на меня, царапает когтями, грозит шпагой! Кровать опрокинул, все мои вещи разбросал…

Девушки ахали, гладили пострадавшего толстяка по плечам и щекам, зазывали к себе в мастерские – чтобы он повторил историю для тех, кто не имел счастья слышать.

Старшая мастерица снисходительно поглядывала на эту веселую возню и не препятствовала. Внезапно она обернулась, прошумев платьем, и присела в реверансе.

– Ваше величество! – воскликнула старшая мастерица.

Эскива стояла среди девушек, доселе никем не замеченная. На королеве было простое светлое платье, в котором она обычно работала над своим гобеленом, так что девочка совершенно не выделялась среди прочих.

Но возглас старшей мастерицы словно пробудил прочих от прекрасного сновидения. Девушки расступились, кланяясь королеве, так что Эскива предстала прямо перед растерянным толстяком.

Маргофрон, ошеломленный произошедшим, так и остался стоять с разинутым ртом, весь покрытый крупными каплями пота.

Королева милостиво улыбнулась ему.

– Продолжайте, прошу вас.

– Ваше… – пробормотал Маргофрон, лихорадочно соображая, стоит ли упасть перед королевой на колени.

С истинно королевской простотой Эскива разрешила ситуацию. Она протянула ему руку и даже не поморщилась, когда мокрые губы приникли к ней.

– В этих мастерских я ученица, как и все остальные, – произнесла королева. – Ведите себя запросто. Продолжайте рассказ. Что случилось потом? Побольше подробностей!

– Я, собственно, все… Ничего не случилось. Но это был призрак, клянусь! Призрак в таверне «Сердце и гвоздь»!

Эскива хлопнула в ладоши.

– Мне ужасно понравилось! У вас, говорите, есть дочки? Я вам что-нибудь для них подарю!

Маргофрон понял, что вот-вот потеряет сознание. К счастью, старшая мастерица оценивала происходящее лучше, чем Эскива, и быстро вмешалась:

– А теперь дайте господину Маргофрону передохнуть. За работу! Прошу на урок, ваше величество.

Эскива махнула Маргофрону совершенно по-дружески и убежала. Толстяк, все еще не пришедший в себя после встречи с королевой, упал на лавку и обтер лицо платком.

…После того как он очнулся на полу общей залы таверны «Сердце и гвоздь», закутанный в кусачее одеяло, Маргофрон не знал передышки. События сыпались на его голову одно за другим, так что он просто не успевал реагировать.

Хозяин заботливо напоил незадачливого постояльца подогретым вином. Прочие гости сочувственно качали головами и высказывали различные предположения. Маргофрон поймал на себе напряженный взгляд хозяина и понял: тот отчаянно упрашивает гостя молчать о происшествии. «Ну да, – сонно подумал Маргофрон, – я же сам говорил: такие дела на руку конкурентам… Хозяин – добрый малый, он меня предупреждал».

И пробормотал:

– Вы – добрый малый, вы меня предупреждали…

– Да, да, – быстро сказал хозяин. – Нужно было закрывать ставни. Холодный ветер, усталость – все это не могло не сказаться. Что вам приснилось?

– Кошмар, – ответил Маргофрон чуть громче. – Я, кажется, простудился в дороге. Вы правы, да. Надо было закрывать ставни.

– Ну, теперь-то вы среди друзей, – пророкотал один из возчиков. – Отдохните, дружище. Здесь и тепло, и компания добрая.

Маргофрон поманил хозяина пальцем и, когда тот наклонился, прошептал ему в самое ухо:

– Утром соберите мои вещи. Он разбросал их по всей комнате.

– Я не решусь прикасаться к вашим вещам, – возразил хозяин. – Если что-нибудь пропадет – по случайности или по недогляду…

– Пусть пропадет хоть половина, – выдохнул Маргофрон. – Я ни за что не хочу больше подниматься в эту проклятую комнату.

– Как он выглядел? – спросил хозяин, помолчав.

– Призрак? Вы что, никогда не видели его?

– Никогда. Только слышал. Потом кое-что сопоставил, произвел расчеты и установил, в какие лунные фазы он появляется. В такие дни я просто не сдаю комнату, вот и все. Обычно все обходится. Вы были слишком настойчивы… А я проявил слабость.

– Понятно. – Маргофрон тяжело вздохнул и потянулся за кувшином с вином. – Хуже всего то, что он производит впечатление самого обычного человека. Как вы или я. Он не прозрачный, не ходит сквозь стены, не превращается в чудовище. Он просто есть. И еще… – Маргофрон понизил голос до еле слышного шепота: – Он безумен!

Хозяин проявил при этом сообщении поразительное хладнокровие.

– Трудно оставаться нормальным, коль скоро ты – привидение. Вам нужно выспаться. И… спасибо за понимание.

Маргофрон покинул гостиницу, едва только рассвело. Сумка, уже собранная, стояла в общей зале, рядом с ложем Маргофрона.

Галантерейщик растолкал своего возчика и тронулся в путь. К полудню перед ними уже появились башни столицы, и скоро Маргофрон, рассчитавшись с возчиком, уже стучал в дверь своего бывшего однокашника по Академии – придворного композитора Эмери.

Фоллон, предупрежденный о возможном появлении толстяка из провинции, был вежлив и старался не подавлять отменными манерами. Насколько у Фоллона вообще получалось не подавлять посетителей.

Эмери спустился к гостю в нижнюю гостиную, предложил легкий завтрак и разведенного вина.

– Когда собираешься во дворец? – осведомился он.

– Дай хоть дух перевести, – взмолился Маргофрон. – Дорога была не из легких, а тут еще такое приключение прямо у самой столицы… Еле ноги унес.

Эмери нахмурился.

– На тебя что, напали?

– Ох… – вздохнул Маргофрон.

Он уже собрался было начать повествование, как вдруг наверху послышалась шумная возня. Маргофрон побледнел. Краска отхлынула от его лица, точно океанская волна, а затем вернулась, да так мощно, что даже слезы выступили на глазах у толстяка. Эмери никогда в жизни не видел, чтобы человек так пугался простого шума.

– Что с тобой? – спросил он у гостя участливо. – Похоже, тебе и впрямь досталось. Но я просто не могу поверить, чтобы поблизости от столицы орудовали какие-то грабители…

– Если бы грабители… – вздохнул Маргофрон. – А что там у тебя наверху?

– Полагаю, мой брат свалился с кровати. Сейчас он заберется обратно в постель и проспит до обеда.

– У тебя есть брат?

– Младший, – кратко ответил Эмери. – А ты ведь не знал, что нас двое?