– Не язви. Положение действительно аховое.

– Но не безнадежное.

– Ты в Сети нашел что-нибудь?

– Да. И мне кажется, у очкариков тоже есть враги. – Я не собирался сообщать о новом союзнике, но надо было внести хоть каплю оптимизма в сложившееся настроение.

– О ком речь?

– Пока не могу сказать, дайте немного времени. Мне нужно разобраться в том потоке информации, что на меня свалился.

– Время у тебя будет. А сейчас сходи к ней. Вы, молодые, в горячке можете больших глупостей натворить. У нее нынче с психикой нелады, как бы чего с собой не сделала.

Я с надеждой посмотрел на Володьку, но тот лишь покачал головой:

– Ты прав, я упустил свой шанс.

– Как скажете, мужики, но, по-моему, сейчас я делаю большую глупость.

Она стояла перед раскрытым окном и смотрела вниз. Высоты пятого этажа было достаточно, чтобы разбиться насмерть. Я напрягся и отправил мысленное послание Степанычу, попросив немного пошуметь за дверью, если он его примет. Снаружи уронили что-то дребезжащее.

«Что ж, теперь можно действовать».

– Свежим воздухом дышишь?

– Зачем ты пришел? – Она вздрогнула и резко обернулась.

– Хочу кое в чем разобраться.

– В чем?

– Не могу понять, за кого ты меня держишь? – Я специально выбрал грубоватый тон, поскольку он быстрее приводит в чувства.

– Я?

– Конечно. Когда я пытаюсь заигрывать, мне указывают на дверь, прикрываясь заботой о благе человечества, словно мое благо туда и не входит вовсе. И наоборот, – стоит мне попытаться сыграть в благородство, обвиняют во всех грехах. Ты бы определилась – каким хотела бы меня видеть?

Удивленный взгляд девушки показал, что я на верном пути.

– Ты под меня подстраивался?

– А ты не поняла? Конечно, когда думаешь о спасении всего человечества, недосуг обращать внимание на нужды конкретного человека.

– Семен, ты надо мной издеваешься? – Она закрыла окно.

– Кто над кем издевается – это еще вопрос. И мой ответ на него с твоим явно расходится.

Не люблю врать. Обычно с женщинами я стараюсь быть честным. Но ситуация и приказ нового командира толкали к непоправимому. Девушка вскоре должна была почувствовать неискренность моих слов и тогда… А ведь я не обладал артистическими способностями.

– Неужели я настолько слепа?

– Или я так невыразителен.

– Ты меня любишь?

Тут я соврать уже не мог.

– О любви говорить слишком рано, в особенности человеку, который этого чувства еще не испытал ни разу. Ты мне нравишься. Да и как такая девушка может оставить равнодушным хоть какого-нибудь мужчину?

– Мне какой-нибудь не нужен.

– И ты точно знаешь, кто именно тебе необходим?

– Да, я почти уверена.

Из всего сказанного ею это «почти» мне нравилось больше всего.

– Наверное, счастлив тот, кто правильно осознает свои чувства. В собственных я никогда не умел разбираться.

– Ты меня не обманываешь?

– Не вижу в этом смысла. Особенно сейчас.

– Спасибо, Семен.

– За что?

– Я тебя обидела, а ты… вот…

– Рита, Рита… Жаль, что обстоятельства вынуждают нас действовать совсем не так, как нам того хочется. Тут, скорее, права ты, чем я. Нельзя идти на поводу у своих чувств, когда стоишь на краю пропасти.

– Но и раскисать не стоит, – улыбнулась она.

– Вот это точно! Может, по чашечке кофе?

– Со сливками и без сахара.

– Итак, зачем я вас позвал, парни? – Виктор поднял бокал, в котором благородно мерцал семизвездочный армянский коньяк. – Во-первых, вы помогли решить мою самую большую проблему. Во-вторых, подарили возможность пожить на этом свете еще несколько лет. И, в-третьих… но об этом после. Давайте выпьем за судьбу, которая свела нас друг с другом.

Насчет судьбы это он верно заметил. Если бы в тот роковой день мы не пошли в кафе, за которым присматривали знакомые Виктора, или видеозапись попала бы в руки других лиц, кто знает, к чему бы это привело? Неужели в жизни действительно все предопределено и человек вынужден двигаться лишь в строго обозначенных рамках?

Мы уже второй час сидели в небольшом уютном ресторанчике. Илья быстро преодолел несвойственную ему робость и вовсю обнимался с Валерией. Я пока рукам воли не давал, но свой стул придвинул вплотную к рыженькой девушке. Просмотрев расписку Виктора, я теперь знал настоящие имена и его, и Зинаиды, но продолжал использовать псевдонимы, поскольку сами они не предлагали другого.

По расслабленному лицу виновника банкета было видно, что с его плеч свалился огромный груз. Сегодня он держался раскрепощенно, много пил, рассказывая веселые истории, однако продолжал полностью контролировать ситуацию – я заметил, как он периодически быстро и цепко осматривал зал. Где-то через полтора часа застолья Виктор одним взглядом дал понять девушкам, что желает переговорить со мной наедине. Зинаида тут же поднялась, извинившись, что вынуждена ненадолго отлучиться, а Валерия потащила Грунева танцевать.

– Я хотел кое о чем рассказать тебе, Семен. – Профессиональный осведомитель попросил подвинуться к нему ближе. – Помнишь, ты меня спрашивал о Евгении Зайцеве?

– Конечно.

– Так вот, буквально на следующее утро после нашего первого разговора меня убедительно попросили поднять всю информацию о его исчезновении.

– Кто?

– Заказчик не пожелал представиться, зато оперативно перевел солидную сумму на мой счет. Самое интересное – свои банковские реквизиты я ему не отсылал.

– И? – Я уставился на собеседника.

– Отказывать таким клиентам рискованно. И даже не потому, что несколько тысяч долларов на дороге не валяется. Просто по собственному опыту знаю, что некоторые люди воспринимают отказ как личное оскорбление, расправа за которое следует незамедлительно.

Мне припомнился разговор майора с Де Вито. Авторитет тогда сразу обозначил свои требования и обосновал невозможность отказа от его предложения.

– Но вы же говорили, что дело безнадежное?

– Заказчика это не смутило. Ему важно было знать, на ком из ныне живущих обрывались нити. Эту информацию я и передал.

– Кому могли понадобиться сведения о моем отце?

– Вполне возможно, они интересуются тобой. Ты случайно никому из больших людей дорогу не переходил?

– Кто его знает, если честно. Иногда вроде и не делаешь ничего дурного, а кому-нибудь и это покажется обидным. Вы же знаете – сколько людей, столько и дорог.