— Понятия не имею. Это Карраго? Старая скотина… надо было добивать, — это, впрочем, было сказано без злости. — С другой стороны я бы и вправду долго не решилась. А здесь… здесь хорошо.

Она крутанулась, раскинув руки, и широкие рукава полетели, роняя искры. А мир вдруг покачнулся. И шепот… шепот теперь слышал и Винченцо.

Он доносился из колонн.

Он был громким и… разноголосым.

— Ты…

— Тише, — Миара приложила палец к губам, красным, будто измазанным в соке вишни. И эта краснота лишь подчеркивала неестественно-белую кожу её. — Тише…

Она прижала ладони к поверхности.

А потом чуть надавила.

Убрала.

И за нею потянулись зеленые… кубы? Нет, фигура сложнее. И все разные, хотя как части мозаики подходят друг к другу. Миара взяла ближайший, сжала в пальцах.

И перед ней появилась женщина.

Странная.

Смуглокожая. Высокая. Наверное, красивая, только какая-то… слишком уж. Овальное лицо с узким подбородком. Чересчур пухлые губы. Идеальный нос. И неестественно-огромные глаза, ко всему подведенные черною краской.

Массивная грудь.

Тонкая талия.

И золотые цепочки вместо одеяния. Странно… рабыня? Но ошейника нет, да и в принципе держалась она свободно. Окинув Миару раздраженным взглядом, спросила:

— В чем дело? Я ничего не нарушила!

— Кто ты?

— Боги, — женщина закатила глаза. — Когда они перестанут набирать в контролеры кого попало…

И исчезла.

Миара моргнула. И потянулась к следующему элементу, правда, тот оказался поврежденным, цвет его был неоднороден, а при прикосновении появился не человек, но лишь размытый силуэт.

Кубик Миара, подумав, раздавила.

И силуэт исчез.

— Интересно, — сказала она, вытащив шпильку из волос и ею же почесав макушку. — Очень интересно…

И потянулась за следующим элементом.

Глава 28

Глава 28

Миха

Маги очнулись ближе к рассвету, когда Миха уже устал думать, что делать, если они все же не очнуться. Нет, у местных ответ был и весьма однозначный, но сам-то Миха, похоже, не растерял еще того, что дома называли гуманностью.

Или альтруизмом?

В общем, в нынешних условиях качества явно лишние.

Но… маги очнулись.

И не пришлось выбирать между здравым смыслом и совестью. Сперва, шумно вдохнув, открыл глаза и сел Винченцо. Причем сел резко, выкинув руки вперед, то ли отталкивая от себя незримую стену, то ли опасаясь о нее удариться. От движения этого он покачнулся и начал было заваливаться на спину, но все же успел подставить руку.

— Чтоб тебя… — подставить явно неудачно, поскольку сразу зашипел от боли и эту самую руку к груди подтянул.

Миара еще несколько мгновений лежала, потом открыла глаза и тоже руки вытянула. Пальцы её шевелились, и в их движении было что-то донельзя знакомое.

— Там было интересно, — сказала она. — Только не понятно. Пока. Но я разберусь.

И губы её растянулись в улыбке.

А пальцы замерли.

И Миара руки опустила, так лежала она несколько мгновений, а потом проворчала.

— Встать помоги.

Миха протянул руку.

— Есть хочу. Жутко. Мы там долго? Хотя да, долго… странно, что не обмочилась. Что? У тела есть свои потребности, но хорошо… в этой луже одежду не постираешь. Как Карраго?

— Отрадно слышать, что ты беспокоишься обо мне, душа моя.

— В порядке, — сделала вывод Миара.

— Даже очень… чересчур я бы сказал.

— Чересчур в порядке?

Пальцы Миары не спешили отпускать руку. И пальцы эти были холодны, а еще мелко дрожали. И дрожь эта выдавала… страх? Только такой вот, неясный, словно она сама не понимала, чего именно боится.

И нужно ли вовсе бояться.

Или… не понятно?

Именно в этом суть.

— Возьми, — Миха руку высвободил, но сунул в нее котелок с остатками похлебки. — Вин?

— Я ничего, затекло все…

— Долгое пребывание в одной позе ведет к нарушению естественного кровотока, — наставительно произнес Карраго. — Поэтому лежачим пациентам рекомендуется менять позу. Впрочем, ничего страшного. Пройдет.

Он даже пересел поближе, тоже изнывая от любопытства.

Наемники тоже проснулись, Миха научился определять это по дыханию, да и само дыхание слышать, пусть слабое, едва различимое.

Джер? А вот у него сон по-детски крепкий. Или скорее как у человека с чистой совестью. Ица приподнялась на локте, зевнула и, убедившись, что ничего-то интересного не происходит, снова легла. Еще и плащ поправила, который укрывал их с мальчишкой.

Зверь вот чуть завозился.

Огромный. И теплый. И Миха даже почти привык к его присутствию.

— Позволишь? — Карраго перехватил руку Винченцо и прислушался. — Надо же… как любопытно.

— Что любопытно? — Миара вот ела и жадно, уже позабыв, что рыбу не любит.

— Его потоки… выровнялись. Ты посмотри, какая структура!

Восторг его заставил Миару расстаться с котелком, хотя и не без сожалений. Она чуть сморщила носик, вздохнула и отставила-таки его в сторону. Потом словно нехотя потянулась к брату, чтобы уцепиться за другую его руку.

— Между прочим, я тоже голодный.

— Ты взгляни… первичная структура восстановилась полностью, да и вторичная… а вот на этом уровне…

Карраго говорил тихо, Миара кивала. Потом молча протянула свою руку.

— Удивительно… даже тянет напроситься с тобой.

— Не стоит.

Миару Карраго осматривал куда как пристальней. И голову потрогал, и в глаза заглянул, наверное, будь его воля, и вскрыл бы, но… остановился.

Вовремя.

Сам котелок вернул, а к нему — пару кусков жареной рыбы добавил. К слову, местная была вполне неплоха, пусть мясо её и пованивало болотом, но это, право слово, мелочь.

— Хлеба бы… никогда не думала, что буду по хлебу скучать, — Миара рыбу жевала задумчиво, уставившись куда-то на черное поле реки. А вот делиться информацией не спешила.

— Ничего. Вот вернемся, я прикажу испечь для тебя булочки…

— Кому прикажешь?

— Были бы люди, всегда найдется кому приказать, — отмахнулся Карраго. — А у меня в башне повар отменнейший… он и булочки может, и хлеб, и пирожные получаются удивительно вкусные. Я люблю со взбитыми сливками и ягодами.

— Это не тот, который морковку с вехом путает? — поинтересовался Винченцо.

— Нет, того казнить пришлось, хотя жаль… подавал надежды. Но всегда приходится чем-то жертвовать, да…

— Еще немного и я соглашусь, — Миара облизала пальцы.

— На что?

— На твою башню. С пирожными, хлебом и прочим… — она вздохнула. — Там тоже башни. Или это не башни… столбы такие вот. До самых небес. Но сложены как из кубиков. Детских. Точнее это не кубики, а… у куба восемь граней. А там больше.

— Похоже на то, что ты мне показывал, — вмешался Винченцо.

— Что он тебе показывал?

— Осколки родового артефакта.

— А мне не показывал! — Миара почти обиделась.

— Станешь моей женой, все покажу… — почему-то прозвучало на редкость пошло. Да и Карраго понял. — Извините… что-то сила бурлит.

Миара нахмурилась.

— Нет, нет… просто… как раньше. Когда… стареешь меняется и восприятие силы. Даже безотносительно приливов. Она стареет. Тяжелеет. И управлять ею сложнее. Сейчас как будто… её не забрали, но… вычистили. Этот ваш… Ирграм.

Он снова согнул руку.

И не стал противиться, когда Миара обхватила запястье.

— Действительно… — она прикрыла глаза. — По ощущениям она иная… и в целом… в целом… ты не скоро помрешь.

Это было сказано с явным сожалением.

— Что произошло?

— Понятия не имею. Я пытался понять, что такое этот… нечеловек, сугубо теоретически. Сотворил малый контур, который за него с трудом зацепился. Сперва. А потом помню, что сила словно провалилась, и я пытался разорвать нить, но не вышло. А потом вот к стыду своему очнулся здесь.

Карраго развел руками.

— И хотел бы побеседовать с ним, но разговора со мной избегают… с другой стороны, если все так, то, возможно, и не стоит настаивать. Но…

Настаивать он будет.

И вцепится в этот вот шанс, вдруг подброшенный ему судьбой. Если Миха правильно понял, то Карраго не то, чтобы излечился — вряд ли возможно вовсе излечиться от старости — скорее уж Ирграм каким-то одним ему понятным образом отодвинул грядущую бесславную кончину великого мага.

Как?

Пусть сами разбираются.

— Так стало быть, ты видела колонны, — Карраго потянулся к сумке, из которой вытащил сверток. — Состоящие из элементов, вроде этого?

Кусок стекла?

Оплавленного, темного? Миха взял его в руку, хотя показывали явно не ему. Нет, не стекло. И не металл. Странный материал, по ощущениям и то, и другое разом.

И главное, с одной стороны гладкость, с другой — явный… скол? Нет, скорее уж ощущение, что этот кусок был частью чего-то целого, гладкого