– Зачем ты это делаешь? – воскликнула Мерри. – За всю дорогу ты прикоснулся ко мне только раз.

– Это значило бы унизить тебя в глазах моих солдат.

– Ты унижаешь меня сейчас, – ответила Мерри, и глаза ее наполнились слезами.

Она вырвалась из его объятий и отодвинулась на противоположный край кровати.

Наступило тягостное молчание. Когда Мерри наконец заговорила, голос ее прозвучал на удивление спокойно:

– Завтра я осмотрю твоего деда.

Люк с облегчением уронил голову на подушку.

– Больше я не буду спать в твоей комнате. – Мерри повернулась к Люку спиной.

Ошеломленный, Люк отодвинулся от Мерри, не зная, как ее заставить изменить решение.

Чего она от него хочет? Неужели думает, что его не волнует реакция Генриха? Какое она имеет право поступать с ним подобным образом! Ведь он выполнил свой долг и женился на ней.

Боже праведный, надо же было ему встретить ее! Взяв ее в жены, Люк поставил на карту свое будущее!

Но как бы то ни было, он не хотел ее терять. А если потеряет Арундел, что сможет дать ей взамен? В этом случае ее ждет судьба жены наемника или, в лучшем случае, воеводы. В то время как Мерри нуждалась в его могуществе и покровительстве.

– Это не то, что давала мне Амалия, – проворчал сэр Вильгельм, сердито взглянув на Мерри.

Мерри отдернула вторую занавеску его кровати, наполнив альков светом. Лившийся в окно воздух был свежим и прохладным. Но в комнате было тепло благодаря разведенному очагу, к тому же граф лежал под несколькими одеялами.

Мерри верила в оздоровительную силу солнца и воздуха, а граф много месяцев провел в темном, душном помещении.

Когда три дня назад Мерри впервые навестила графа, то пришла в ужас, увидев его в засаленной постели, грязным и небритым. Первым делом она приказала сжечь старый камыш, устилавший пол. Он кишел паразитами. Затем перестелила постель и приготовила ванну. Граф сопротивлялся, как мог, отталкивая слугу, который помогал Мерри, но все же удалось его вымыть и побрить. Мерри смазала его искусанные блохами руки и ноги успокаивающей мазью и уложила на чистые простыни.

Через три дня сэр Вильгельм уже достаточно окреп, чтобы снова оказать ей сопротивление, когда она хотела напоить его настоем ромашки.

– Выпейте все, – приказала она.

– Я хочу то, что давала мне Амалия, – снова захныкал старик.

– Настойка мака – от кашля, – объяснила ему Мерри. – А у вас кашель прошел.

Неожиданно для себя Мерри обнаружила, что Амалия правильно лечила графа. У него было воспаление легких.

Но теперь графа следовало лечить от слабоумия. Порой ему мерещились змеи и кинжалы. Его также мучили судороги. С подобными недугами Мерри прежде не сталкивалась. Но ей отчаянно хотелось поставить старика на ноги.

Как могла Амалия довести его до такого состояния? Обитатели замка утверждали, что до ее приезда в Арундел, четыре месяца назад, граф был в здравом уме и трезвой памяти. Более того, условия, в которых находился сэр Вильгельм, свидетельствовали скорее о невнимании, чем о заботе. Амалия, видимо, считала, что граф зажился на этом свете, и сделала все возможное, чтобы ускорить его переход в мир иной.

Что, если он не поправится? Мерри судорожно сглотнула. Люк сказал, что привез ее сюда, чтобы вылечить его деда. Если она не оправдает его надежд, он с ней расстанется. Мерри пережила гонения и угрозу смерти, но ничто не пугало ее больше, чем будущее без Люка.

В сотый раз подвергала она сомнению разумность своей добровольной ссылки. Поселившись в отдельной комнате, она поставила свою гордость выше супружеского долга и тем самым углубила пропасть между ними. За три прошедших дня Люк едва обменялся с ней парой слов. Их нарастающая отчужденность ее убивала.

С другой стороны, Мерри сознавала, что подвергнет себя куда большей опасности, если будет по-прежнему спать с Люком и любить его. Будущее представлялось ей мрачным и неопределенным. Как сможет она защитить себя и своего ребенка, если Генрих потребует – а в этом Мерри почти не сомневалась – признать их брак недействительным?

Люк не отрицал, что аннулирование их брака вполне возможно, и эта мысль не давала ей покоя. Мерри больше не сомневалась в том, что Люк на ней женился, опасаясь мести Рубаки, хотя был уверен, что принц не одобрит его поступка. Он скрыл от Амалии, что Мерри его жена. Так стоит ли рассчитывать, что ему удастся защитить их брак от короны?

– Кто вы?

Вопрос вернул Мерри к действительности. Порой граф казался вполне вменяемым, и это вселяло в Мерри надежду.

– Меня зовут Мерри, – напомнила она, ни словом не обмолвившись о том, что она жена его внука.

Пусть Люк сам скажет об этом деду.

– Вы мне напоминаете мою Беатрис, – промолвил граф и нахмурился. – Она была очень красивой.

Изгиб бровей графа напомнил Мерри Люка. В остальном сходства между ними она не заметила. Граф был белокожим, а Люк – смуглым и темноволосым.

– Беатрис – это ваша супруга? – спросила Мерри.

– Да. – Старик пристально посмотрел на нее, и в его голубых глазах вспыхнули искорки иронии. – Ей едва минуло шестнадцать, когда я взял ее в жены. А мне было уже сорок два. Она стала моей второй женой. Я ее очень любил.

Граф говорил вполне осознанно, и Мерри встревожилась. Не возьмет ли себе Люк вторую жену? Сердце Мерри болезненно сжалось.

– А мой внук здесь? – спросил граф. У него были проблемы с памятью. Люк навещал его поутру.

– Он приходит к вам каждый день, – произнесла Мерри. – Вы разве не помните?

Сэр Вильгельм с недоверием посмотрел на нее.

– Тогда велите ему немедленно ко мне явиться, – потребовал он.

Мерри встревожилась.

– Ваш внук отбыл в Вестминстер с докладом к принцу.

Мерри старалась не думать об этом. Сегодня решится ее судьба.

– Все еще принц? – удивился граф. – Не король?

«Он помнит, – все себя от радости подумала Мерри. – Граф явно идет на поправку».

– Скоро станет королем, – сказала Мерри. – Коронация состоится через две недели. – Она узнала об этом от Люка. – Допивайте настойку, – обратилась Мерри к графу. – Я вас покину на некоторое время.

Мерри собиралась посмотреть сад, достаточно ли там трав для приготовления лекарственных настоек.

Прежде чем уйти, она вызвала камердинера, чтобы присматривал за хозяином, пока ее не будет.

Мерри пересекала внутренний двор, когда из конюшни выбежали ребятишки с запутавшейся в волосах соломой. Глядя на них, Мерри улыбнулась.

– Доброе утро, миледи! – крикнул старший мальчик.

– Здравствуй, Регги. Ты уже виделся со своей лягушкой?