Увы! Амалия говорит чистую правду, подумала Мерри, вспомнив детей с их беззубой нянькой и горбуна.

– На этот раз он зашел чересчур далеко, – вздохнула Амалия. – Мы с Люком обручены. Генрих никогда не признает ваш брак. – Она пожала плечами. – Люк знает об этом. В лучшем случае тебя ждет роль его любовницы. – Амалия презрительно усмехнулась и направилась к двери. Но прежде чем выйти, обернулась. – Желаю удачи в лечении графа, – бросила она. – Но насколько я понимаю, ему уже ничего не поможет. Единственное, что ты можешь сделать, – это его отравить. – С этими словами Амалия выплыла из комнаты.

Ошеломленная, Мерри думала о том, что именно рассказал Люк своей бывшей невесте.

Амалия сама догадалась, что Мерри ждет ребенка, или Люк признался ей в этом, желая оправдать свой поступок? Это от Люка она узнала, что Мерри обвинили в колдовстве? Не зря же Амалия посоветовала ей отравить графа. Нет, Люк не мог выдать ее сокровенную тайну.

Впрочем, кто знает. Возможно, Люк надеялся, что Генрих добьется отмены их брака, потому и женился на ней.

Мерри соскользнула на пол и, положив дневник Люка в сундук, заперла его.

А она еще мечтала, что в один прекрасный день Люк полюбит ее. Мерри снова легла в постель. Она не проронила ни единой слезы, воздвигнув вокруг сердца ледяную стену. Боль уступила место равнодушию. Люк предал ее, и Мерри никогда ему этого не простит.

Люк смотрел на спящую жену, тронутый детской невинностью, с которой она обнимала подушку. В свете единственной тонкой свечи ее волосы пламенели, как расплавленное золото. Кожа ее после недавней ванны сияла. В покоях пахло жасмином, – видимо, она обнаружила в сундуке флакончики с маслом. Думала ли Мерри о нем, засыпая? События прошедшего дня заставили его усомниться в этом.

Тяжело вздохнув, Люк поставил свечу на письменный стол и повернулся к умывальнику. Ему очень хотелось принять ванну, но жаль было будить Мерри.

Он снял рубашку и подвигал плечами, чтобы снять мышечное напряжение. Угрозы Амалии не шли у него из головы и мешали расслабиться. Раздевшись догола, он стал растираться влажным полотенцем. По телу побежали мурашки. Беспокойные мысли, роившиеся в его мозгу после отъезда Амалии, вызывали неуверенность.

Он собирался расторгнуть их помолвку таким образом, чтобы не задеть ее королевскую гордость. Надеялся, что у него будет время сделать это продуманно, осторожно – именно так он вел переговоры с сарацинскими воинами об освобождении заложников. Люк никак не ожидал встретить Амалию в Арунделе. Но что случилось, то случилось. Генрих никогда не простит ему этого. А значит, не признает его брака с Мерри.

Возможно, за разрыв помолвки придется заплатить непомерно высокую цену. Пожертвовать Арунделом. Стоит ли его молодая жена такой потери? Он остановил на ней взгляд. Под одеялом вырисовывался плавный изгиб ее бедер и тонкая талия. Она выглядела такой хрупкой, что Люку невольно захотелось защитить ее. Она носит под сердцем его дитя. Он не мог допустить, чтобы кто-то посягнул на их будущее! Мерри и их ребенок имеют такое же право жить в Арунделе, как и он сам.

Но принц никогда с этим не согласится. Люку придется выбирать между Арунделом и Мерри.

Дед лежит на смертном одре и не может сказать, кто должен унаследовать Арундел. А если бы мог, Генрих скрепя сердце принял бы брак Люка. Но что теперь об этом говорить?

Сэр Вильгельм превратился в живой скелет и впал в слабоумие. Он даже не узнал Люка. Даже Мерри бессильна ему помочь. Люк отжал мочалку и в поисках сухого полотенца краем глаза заметил, что Мерри проснулась и наблюдает за ним. В дрожащем пламени свечи она живо напомнила ему ту девушку, которую он впервые увидел, когда ее собирались сжечь на костре и привязали к столбу.

– Прости, что разбудил, – извинился он и только сейчас вспомнил, что стоит перед ней обнаженный.

Сняв с крючка полотенце, он обернул его вокруг бедер.

Мерри выглядела подавленной и не произнесла ни слова.

– Тебе нездоровится? – Люк направился к постели. Мерри вжалась в подушки. Он сел на край кровати.

– Ты все еще сердишься на меня? – спросил Люк. – Я все сказал Амалии за ужином.

Ему до боли хотелось прикоснуться к ней, вымолить прощение.

Знала бы она, как Люк опасается за ее будущее, поняла бы, почему он вел себя так отчужденно последние две недели.

Теперь, когда он больше всего нуждался в ее утешении, она лишила его своего тепла. Но ему некого в этом винить, кроме себя самого.

– Она приходила ко мне, – сказала Мерри с равнодушным видом.

– Ты говоришь об Амалии? И что она сказала?

– Сказала, что я одна из твоих несчастных найденышей, – прошептала Мерри. – Что ты взял меня в жены из жалости.

Пораженный, Люк не нашелся что ответить.

– Она не знает, почему мы поженились, – бросил он.

– Она знает, что я жду ребенка, – парировала Мерри. – Вероятно, ты сообщил ей об этом, чтобы оправдать свой поступок.

Люк покачал головой, хотя точно не мог вспомнить, что именно сказал Амалии.

– Она уверена, что принц не признает наш брак. Ты тоже на это рассчитывал, когда взял меня в жены? – В голосе ее прозвучало страдание.

Люк подозревал, что у Амалии нет сердца, и теперь окончательно в этом убедился.

– Ничего подобного, – возразил он, хотя так оно и было. – В любом случае признание брака вне компетенции Генриха, это решает епископ.

Тут Люк вспомнил, что епископа назначил Генрих, и совсем пал духом.

Мерри не сводила с него глаз.

– Значит, ты не предполагал, что Генрих может не признать наш брак?

– Послушай, Мерри, – ответил он уклончиво. – Я рисковал, когда женился на тебе, и мы оба это знали. Но никто не может нас разлучить, не так ли? – Он заставил себя улыбнуться, хотя чувствовал, что почва уходит из-под ног.

– Зачем я тебе, Люк? – запальчиво спросила Мерри. Ему хотелось ее утешить, но он не находил слов.

– Странный вопрос. – Люк прикинулся удивленным.

– Зачем ты на мне женился? Что тебе от меня нужно?

Ее вопрос поразил его в самое сердце, задев какие-то чувствительные струны, о существовании которых он не догадывался прежде и не был готов признать теперь. Тогда он отступил на безопасную позицию.

– Я хочу, чтобы ты ухаживала за моим дедом, – ответил он, – чтобы мы вместе растили нашего ребенка.

Мерри отвела глаза.

– Вот для чего ты мне нужна, Мерри. – Люк наклонился и приник губами к ее губам. – И еще для этого, – добавил он, скользя губами по ее шее. – Не гони меня, – прошептал он. – Не отвергай.

Он опустился еще ниже и сквозь ночную рубашку пощекотал носом ее грудь. Затем нашел соски.