Недобрый знак почуял Мохаммед в этой накаленной атмосфере. «Что за переполох? Что происходит? Неужели они обнаружили шпионскую программу из моего компа?! Аллах всемилостивейший и всемогущий, что теперь со мной будет?.. Да нет, не может быть, – успокаивал он себя. – Найти!.. Так быстро!..»

– Что случилось? – Стараясь унять внутреннюю дрожь, обратился он к тому самому сисодмину, который вчера подключил его ноутбук к внутренней компьютерной сети предприятия Форда.

– Аллах его разберет, – зло буркнул тот и повернулся спиной, перебирая какие-то компьютерные сопли и явно не желая продолжать разговор. И это была еще одна зловещая примета в и без того уже полной панического трепета корзине страхов Мохаммеда.

Ученый кое-как включил свой ноутбук – от внутренней дрожи плохо слушались пальцы, не попадали в клавиши, но техника действовала исправно – и постарался сосредоточиться на работе. Ничего не получалось, паралич воли и ума сковал все его тело, голова отупела от страха… Тогда он постарался сосредоточиться на анализе ситуации, в которую вляпался. Он не был большим специалистом в области компьютерной безопасности, так, продвинутый пользователь, знающий несколько программ и не более того. И все же сидел – лоб в гармошку, напрягая мозги, чтобы оценить степень угрозы.

Итак, что могли подсунуть американцы в его ноутбук и какой принцип использовать, чтобы пробраться во внутреннюю компьютерную сеть завода в Фордо?

Помнится, Дэни говорил, что им нужно получать информацию из компьютерной сети или с сервера предприятия. Значит, и это было первое, что пришло в голову – они использовали бэкдор – «черный ход» или «заднюю дверь» – дефект алгоритма, который специально встраивается разработчиком еще на этапе производства электроники, чтобы в перспективе получить негласный доступ к программам, а значит, к информации, заложенной в компьютер.

«А может, это “Flame” – тот самый «гуманный кибервирус», который ничего не удаляет и не взламывает, а внимательно изучает содержимое не только зараженного компьютера, но и всего сетевого окружения, – продолжал соображать Мохаммед. Стресс активизировал его память, отыскивая когда-то воспринятую, но потом, казалось, навсегда забытую информацию. – Так… И как только “Flame” находит нужные конфиденциальные материалы, сразу пересылает их на удаленный головной сервер… Да-да, наверно это и используют американцы в интересах кибершпионажа… Тем более что по команде со своего центрального сервера “Flame” способен полностью ликвидировать следы своего пребывания на компьютере. А если так, значит, мне пока ничего не грозит?»

Но доводы рассудка не могли справиться с негативом бурлящих эмоций. Каким-то шестым чувством он заметил, что за все утро к нему никто не подошел и даже не поздоровался. Почему? Хотя, может, это и к лучшему. Наверное, только слепой не заметил бы что прикомандированный ученый явно не в адеквате. Вся его уверенность в себе съежилась и обвалилась разом, рухнула во мрак смятения и трусости.

«Вот сейчас, сейчас, сейчас придет какой-нибудь сотрудник службы безопасности завода и на глазах у всех вытащит меня за шиворот из лаборатории. А потом,… – в ужасе он даже представить себе не мог, что с ним будет потом… – Может, самому пойти в службу безопасности и без утайки все им рассказать?.. И про американцев, и про их шпионскую программу, и про убийство в Дохе Мирзы… Ведь не казнят же они меня, если я сам добровольно во всем признаюсь, не забьют камнями, не повесят… вдруг сохранят жизнь… Вот прямо сейчас надо встать и…» Но тут же мелькнула другая мысль: «Ведь за добровольное признание в блуде – все равно смерть, а я не просто изменил, я изменил всей своей стране». У него не было сил даже выкарабкаться из своего кресла.

Он не помнил, сколько длилось его полуобморочное состояние. Из прострации вывел хрипловатый голос Али, соседа по лаборатории, крепкого – пазл из широких костей, накачанных мышц и тугих сухожилий – разбитного парня, с короткой, воронова крыла бородой, для которого не существовало авторитетов, начальников и прочих формальных условностей и который со всеми был на «ты».

– Ну, что сидишь, как чувяк разношенный? Вставай, пойдем, засиделся ты здесь.

Мохаммед вздрогнул, словно чугунную кувалду, со скрипом и скрежетом в шее, поднял голову: «Неужели все?..»

– К-к-куда? – с трудом выдавил он из себя бесцветный хрип.

– Пойдем перекусим.

Кабинетная сутолока явно поутихла, люди расслабились и даже как-то обмякли то ли от усталости, то ли от пустой суеты.

– Да я не проголодался еще… может, чуть попозже?..

– Куда уж позже, скоро рабочий день закончится. И вообще, хочешь сделать хорошее дело – отбрось сомнения. А вкусно поесть – всегда хорошее дело.

В столовой, куда вслед за здоровячком-коллегой с трудом дотащился Мохаммед, он механически скреб ложкой по дну тарелки, тупо хлебал густой мясной бульон «абгашт» и не чувствовал ни вкуса еды, ни запаха.

– А что у нас за аврал? – Он не смог удержаться, чтобы не проскрипеть этот главный для него вопрос на нынешний день. – В связи с чем?

– Не только у нас, – со смаком жуя, ответил собеседник. – Все предприятие наизнанку вывернули… А ты не в курсе?

– Нет…

– Тогда скажу тебе, по секрету… На следующей неделе к нам приезжает президент – Махмуд Ахмадинежад. Состоится пуск новой очереди центрифуг, и он будет присутствовать на этом мероприятии. Так что трясти нас всех еще дня три-четыре будут… – Али сделал большой глоток кофе. – Что делать, терпи, сегодня только начало. Да, и не забудь надеть в день приезда высокого гостя рубашку с длинными рукавами…

Жизнь вернулась в кровь и плоть Мохаммеда с этой новостью. Парализовавший его столбняк вмиг рассыпался сухим песком, и первым признаком возрождения стал нежданно-негаданно взыгравший аппетит. Ученый не сопротивлялся этому чувству и тут же заказал «чело-хореш» – рис с овощами и мясом в ореховом соусе.

– Ну вот, а ты есть не хотел, – улыбнулся, глядя на него, коллега, вытирая салфеткой большегубый, в окладе черной бороды рот.

– Аппетит приходит во время еды и… – он хотел сказать: «под хорошие новости», но удержался и продолжил, – под хорошее настроение.

– Ну-ну, а то я уж было подумал, не заболел ли ты…

Мир преобразился вокруг, стал улыбчивым и светлым. Даже унылый горный пейзаж за окнами засверкал всеми цветами полноты бытия и радости. Но как ужасен был только что пережитый стресс, рожденный неведомой опасностью, накрученный и преувеличенный собственной фантазией. Теперь, сидя за своим рабочим столом, Мохаммед поверить не мог, что всего час назад он был на грани помешательства, собирая в голову все страхи и фобии. «Паникер» – коротко, емко и совсем нелестно оценил он себя и свои недавние действия.

Конец недели пролетел в бестолковой суматохе и тотальном шухере. Служба безопасности изучала все и вся и всех. Командированному представителю было легче. Чужака не особо донимали контролем. Лишь однажды прямо на рабочем месте посмотрели его документы да на пару часов забрали ноутбук, который Мохаммед передал в службу безопасности с легким сердцем, – теперь ему абсолютно нечего было опасаться. Он даже нашел некий для себя позитив в этом запредельном контроле: если уж сейчас ничего не нашли, значит, американская программа, действительно, надежно замаскирована. Ведь если бы безопасники, а в последний день к ним присоединилась и команда из службы личной охраны Ахмадинежада, что-то и обнаружили, то визит президента страны был бы отменен и пуск очередного блока центрифуг для обогащения урана был бы отложен до выяснения всех обстоятельств. Но бедлам тотальной проверки шел своим чередом, и налицо был главный признак того, что все идет по заранее отработанному плану и торжественное мероприятие состоится в заранее обозначенные сроки: въезд на территорию комбината уже украсили государственными флагами Ирана и большими портретами Рахбара – духовного лидера нации – и президента страны.