Поцеловав Фалиму, Раз сказал ей ждать, а сам помчался к переулку, который собирались атаковать с ялика. Нечеловеческим скачком он перепрыгнул через забор. Еще один прыжок – и он влетел в окно первого этажа дома. Я был просто поражен. Я знал, что люди способны совершать невероятные вещи, когда забывают о своих возможностях, – но увидеть это воочию! Раз помчался через дом, а я все так же не понимал, что он собирается делать. Он возник на крыше в тот самый момент, когда еще один ужасный треск заставил нас посмотреть в начало переулка, где женщина-маг начала рушить очередные дома. Раз встал у нее на пути. Фалима сцепилась со мной, пытаясь броситься к нему, и с моим сломанным плечом я едва мог ее удерживать. Раз Макани выбежал на крышу, а ялик несся вперед, и дома с обеих сторон рушились через мгновение после того, как он мимо них пролетал.

Я не слышал ничего, кроме грохота и криков толпы. Мы с Фалимой смотрели на Раза. Присев, он держал в руках длинный кусок дерева, и, когда дом, стоявший рядом с тем, на крыше которого он находился, начал рушиться, Раз помчался в сторону ялика, оказавшись рядом с ним в тот самый момент, когда тот достиг его крыши. Кровля начала рушиться. Фалима закрыла глаза руками. Раз достиг края здания, едва оно стало разваливаться, и прыгнул. Это было невероятно – он держал в руках кусок дерева, поднять который могли бы человека четыре! И все же он долетел прямо до ялика – я увидел, как он ударил по нему! Огромный брус сшиб всю команду, швырнув их прямо на столпившихся в переулке людей. Я издал торжествующий вопль – но ведьма на носу даже не пошатнулась, оберегая и стоявшего рядом с ней офицера. Выронив брус, Раз врезался в мачту. На борту остались лишь светловолосый офицер и ведьма. Раз выхватил свою саблю, и они скрестили клинки, он и бледный мужчина.

Ведьма пыталась восстановить контроль над падавшим судном, которое, накренившись, понеслось вниз в нашем с Фалимой направлении. Никогда не забуду, как Раз наносил один яростный удар за другим, каждый из которых рондиец неизменно отражал своим прямым мечом, и визга женщины-ведьмы, когда ялик, врезавшись в высокую стену слева от нас, с хрустом рухнул на землю. Оглушительно затрещав, его корпус раскололся. «Будь здесь!» – крикнул я Фалиме и пополз по руинам к разбившемуся ялику. Повсюду дхассийцы высыпали из уцелевших зданий – люди, которых Раз спас своими действиями. Их были дюжины. Похватав оружие – копья, мечи, ножи, палки, – они отчаянно желали нанести ответный удар.

Не обращая внимания на чудовищную боль в плече, я взобрался на крышу сарая. Оттуда было хорошо видно дхассийцев, добежавших до женщины-мага. Ей было очень больно, но она встала, опершись спиной о борт ялика. Шокированный, я понял, что она была очень юной, едва достигшей двадцатилетнего возраста. Белолицая девушка с крошечными веснушками на коже. Ее распущенные, вьющиеся ярко-золотые волосы покрывал пепел. Рядом с ней на ноги встал офицер, подняв свой меч в тот самый момент, когда первый из дхассийцев попытался перепрыгнуть через стену. Ведьма подняла руки и ударила его в грудь стрелой голубого света. Дхассиец, всего лишь юноша с палкой, отлетел назад, но на его место пришли еще двое. Ведьма вновь подняла руки и послала в них струю огня, мгновенно охватившую их. Один, завывая, рухнул назад, однако второй сумел спрыгнуть во двор, и капитан пронзил его грудь мечом.

Я был в таком страхе, что не мог даже двинуться, опасаясь, что она направит свое ужасное пламя на меня. Но отвести взгляд я тоже не мог. Ведьма кричала, взывая к своим богам, и огонь изливался из ее рук, испепеляя дхассийцев одного за другим. Однако они все прибывали и прибывали, охваченные безумием при виде врага, до которого могли добраться. К мужчинам присоединились размахивавшие самодельными посохами женщины – и тоже погибли в огне. Сожженные трупы кучами лежали у стен двора. Офицер убивал тех, кому удавалось прорваться во двор. Он бился как загнанный в угол лев. А она… Я видел каждую напряженную линию ее лица. Именно тогда я понял кое-что еще: она плакала. Рыдала, убивая. Она уже не видела людей, у которых отнимала жизнь, глядя лишь на свои руки так, будто была в ужасе из-за того, что натворила. Так, словно они принадлежали не ей.

И в тот самый момент я увидел Раза! Он лежал в ялике так, словно был мертвым, хотя я заметил, что он двинулся. Дхассийцы все еще прибывали, но теперь, с трудом взбираясь по тлеющим телам своих соседей, они уже осознавали происходящее. Мужчины и женщины, несколько солдат – они двигались подобно живым мертвецам из сказок, прекрасно понимая, что обречены, но шли и шли в атаку. Девушка-маг продолжала их убивать. Я понял, что она была ранена и ее пламя стало менее мощным. Она была измотана, действуя из своих последних сил.

Раз нанес удар! Еще секунду назад он лежал, пытаясь дотянуться до своей сабли, – а теперь, вскочив, рубанул ведьму по шее. На долю секунды она оказалась беззащитна. Она даже не видела приближавшийся клинок – так была поглощена своей кошмарной работой. Однако удар не достиг цели. Бросившись между ней и Разом, офицер остановил его своим прямым мечом. Она отлетела в сторону, и я увидел, как ее голень с треском переломалась пополам в тот самый момент, когда дхассийцы, утратив остатки присутствия духа, бросились бежать.

Во дворе задержалась только маленькая девочка, увязавшаяся за своей матерью, когда та присоединилась к этому обреченному штурму. От матери осталось лишь почерневшее тело, однако девочка продолжала идти вперед. Она была слишком шокирована, чтобы что-то понять. Ведьма заметила лишь движение и нанесла удар. Я видел, как ее глаза расширились. Она отчаянно попыталась остановить свое заклинание, но было слишком поздно. Вид ребенка нарушил ее концентрацию – она дернулась тогда, когда делать этого было нельзя, – и последствия были ужасными: пламя охватило ее собственные руки. Она рухнула коленями на песок, глядя широко раскрытыми глазами, как ее руки превращаются в почерневшие кости.

Взвизгнув, ребенок бросился прочь. Это отвлекло офицера, и Раз нанес удар ему в живот, пробив кольчугу и пронзив рондийца насквозь. Раз выдернул клинок и издал вопль триумфа. Офицер рухнул на землю. Ведьма обернулась к нему. Ее взгляд был безумным, а руки напоминали обгоревшие ветки. Она должна была быть в агонии, но каким-то образом собралась с остатками сил, исходившими из самой ее души. Ее руки оставались бесполезными, однако глаза вспыхнули и из них полился огонь – две воронки ужасающего жара и пламени, отшвырнувшие Раза назад. Его одежда загорелась.

Это вывело меня из оцепенения. Спрыгнув вниз, я помчался, перепрыгивая заборы, к этой жуткой арене. Ведьма стояла на коленях, склонив голову. Ее плечи тряслись, а от скрытого волосами лица шел дым. Офицер, держась за живот, пытался доползти до своего меча. Раз катался по земле, подергивая руками и ногами. Я бросился к нему, держась от офицера как можно дальше. Услышав меня, ведьма подняла голову, и я едва не закричал: на месте ее глаз были лишь почерневшие впадины. Она выжгла свои собственные глаза, нанося последний, ужасающий огненный удар. Всхлипнув, она произнесла имя: Ванн. Вероятно, так звали ее офицера, потому что тот схватил меч и подполз к ней. Он указал мечом на меня. Угроза была вполне недвусмысленной – но я хотел лишь помочь Разу. Бросившись на него, я стал колотить по его горящей одежде, пока он не замер. Я взглянул на него. Зрелище было ужасным, однако он был жив. Герой, которого некому было восславить. Перевернув его, я стал искать что-то, что могло бы ему помочь. У стены стояла поилка с водой. Я пополз к ней, сложил руки лодочкой и, хотя боль в моей левой руке была все такой же чудовищной, донес ему несколько капель. Все это время офицер смотрел на меня, обнимая одной рукой ведьму. Ее губы двигались, и вокруг ее рук и почерневших глазных впадин начинали формироваться нити бледного света. Помню, какой ужас я ощутил, подумав, что, залечив свои раны, она вырвет мне руки и ноги одну за другой, но она этого не сделала и просто прислонилась к рондийцу.