Изо всех великих крестоносцев император Фридрих II больше всех не оправдал ожиданий. Это был человек блестяще одаренный, который знал менталитет мусульман и был способен вникнуть в тонкости их дипломатии; он прекрасно видел, что ради существования франкского Утремера христиане должны прийти с ними к какому-то взаимопониманию. Но он не смог понять характер франкского Утремера. Опыт и достижения его нормандских предков и собственный темперамент и представления об империи заставляли его стремиться к созданию централизованной автократии. Эта задача оказалась слишком труда для него в Европе, за исключением итальянских владений. На Кипре он мог бы добиться, чего хотел, если бы лучше выбирал способы. Но в Иерусалимском королевстве его эксперимент не мог не провалиться. От королевства осталась лишь небольшое скопище городов и замков, опасно выстроившихся друг за другом без четкой границы для обороны. Централизованное правительство в нем уже было невозможно. Задачу по управлению государством приходилось возлагать на местные власти, пусть даже уставшие от взаимных ссор и зависти, под руководством дипломатичного и всеми уважаемого вождя. Этими властями были светские бароны и военные ордена. Фридрих же оттолкнул от себя светских баронов, поправ права и традиции, которыми они гордились. Военные ордена представляли еще большую важность, так как теперь, когда рыцари предпочитали пытать удачу во франкской Греции, они одни давали новобранцев, чтобы воевать и жить на Востоке. Но хотя их магистры заседали в королевском совете и хотя они выполняли приказы короля как главнокомандующего на поле боя, ордена подчинялись только папе. От них нельзя было ждать подчинения правителю, отлученного папой от церкви и заклейменного как враг христианства. Только тевтонские рыцари, чей орден был наименее значительным из трех, были готовы проигнорировать папский запрет из-за дружбы их магистра с императором. Примечательно, что при таких малых ресурсах и такой ненависти к нему Фридриху все же удалось одержать столь поразительный дипломатический успех, как возвращение самого Иерусалима.

На самом деле возвращение Иерусалима принесло мало выгоды королевству. Из-за поспешного отъезда Фридриха он остался незащищенным. Поставить охрану на дороге от побережья было невозможно, и мусульманские разбойники грабили и даже убивали паломников. Через несколько недель после отъезда Фридриха фанатичные имамы в Хевроне и Наблусе организовали набег на Иерусалим. Христиане всех обрядов бежали, спасаясь, в Башню Давида, а Рено из Хайфы, управлявший городом, послал в Акру за помощью. Прибытие двух бальи — Балиана Сидонского и Гарнье Немца с армией — заставило нападающих отступить. Правители-мусульмане отрицали всякое участие в набеге, и, когда в городе поставили более сильный гарнизон и построили несколько небольших укреплений, там стало безопаснее. Патриарх снял интердикт и жил там в течение части года. Но положение все же оставалось опасным. Султан мог в любой удобный ему момент вновь захватить Иерусалим. В Галилее, где отстраивались замки Монфор и Торон, позиции христиан были сильнее. Но при мусульманах в Сафеде и Баньясе не было никаких гарантий, что это продлится долго.

Главным наследием, которое оставил Фридрих и на Кипре, и в Иерусалимском королевстве, стала ожесточенная междоусобная война. На острове она началась сразу же. Пятеро бальи получили указание изгнать всех сторонников Ибелинов. Также они согласились выплатить Фридриху 10 тысяч марок, и замки, где все еще стояли имперские войска, должны были передаваться им только после уплаты первой части суммы. Они собрали деньги за счет поборов и конфискации имущества приверженцев Ибелинов. Так случилось, что один из самых преданных друзей Ибелинов, историк и поэт Филипп Новарский, находился в то время на острове, и бальи предложили ему гарантии безопасности для проезда до Никосии и обсуждения возможных условий перемирия между ними и Ибелинами. Но когда Филипп прибыл, они передумали и арестовали его. После гневной сцены в присутствии мальчика-короля, хорошо знавшего Филиппа, но не смевшего вмешаться, бальи освободили его под залог. Филипп бежал к госпитальерам, и весьма разумно, ибо вооруженные люди той же ночью ворвались в его дом. Он послал составленный доггерелем[45] призыв о помощи к Жану Ибелину в Акру, прося его прийти и спасти его самого и имущество всех его друзей. Жан сразу же за собственный счет снарядил экспедицию и высадился в Гастрии, севернее Фамагусты. Затем он осторожно двинулся к Никосии, где встретил армию бальи. Она намного превышала численностью его войско, но не горела желанием сражаться. После недолгих переговоров 14 июня Ибелины дали бой. Воодушевленная атака рыцарей Жана во главе с его сыном Балианом в сочетании с вылазкой госпитальеров, организованной Филиппом Новарским, решили исход битвы. Бальи со своими войсками бежали и засели в трех замках — Дье-д’Амур, Кантаре и Кирении. Жан последовал за ними и осадил все три. Кирения скоро была взята, но Дье-д’Амур, куда Барле увез юного короля и его сестер, и Кантара были практически неприступны. Они сдались только летом 1230 года из-за голода. Жан предложил великодушные условия мира. Из пятерых бальи Говен де Шенеше погиб в Кантаре, а Гийом де Риве, его брат, бежал из Кирении искать помощи в Киликии и умер уже там. Трое других остались безнаказанными, к неудовольствию многих друзей Жана. Жан даже не позволил Филиппу Новарскому сочинить о них сатирическую поэму. От имени короля направили посланца к владыкам Европы, чтобы оправдать предпринятые против императора шаги. Сам Жан взял на себя правительство вплоть до совершеннолетия короля Генриха в 1232 году.

Тем временем Иерусалимским королевством мирно правили Балиан Сидонский и Гарнье Немец. Осенью 1229 года в Акру явилась королева Алиса Кипрская и предъявила права на корону. Номинально она еще оставалась регентшей Кипра, но это не принесло ей ничего, кроме проблем. Она развелась с молодым Боэмундом Антиохийским на основании кровосмешения, ибо они были четвероюродными кузенами. Теперь же она заявила, что, хотя сын императора Конрад по закону является королем Иерусалима, он лишился своего права из-за того, что не прибыл к себе в королевство. Поэтому Высокий суд должен передать корону ближайшему законному наследнику, то есть ей. Суд отверг ее притязания. Конрад был еще мал, и поэтому его личное присутствие не играло решающей роли; однако власти постановили отправить посольство в Италию и просить доставить Конрада в течение года на Восток, чтобы его подданные могли лично присягнуть ему на верность. Фридрих ответил, что поступит так, как сочтет лучшим.

23 июля 1230 года в Сан-Джермано Фридрих заключил мир с понтификом. В целом он вышел победителем из итальянской войны и теперь был готов пойти на уступки в том, что касалось положения церкви на Сицилии, чтобы папа наконец снял с него отлучение. Его примирение с курией укрепило его авторитет на Востоке. Патриарх Герольд получил указание снять интердикт с Иерусалима, и к тому же его обвинили в том, что он наложил интердикт, не спросясь у Рима. Военные ордена уже не чувствовали себя обязанными стоять в стороне, а бароны больше не могли рассчитывать на церковную поддержку. Император ждал своего часа. Осенью 1231 года, сказав папе, что он должен послать армию на защиту Иерусалима, Фридрих собрал около 6 тысяч рыцарей, 100 сержантов, 700 вооруженных пехотинцев и 3 тысяч моряков и на 32 галерах отправил их на Восток под командованием своего маршала, неаполитанца Риккардо Филанджьери. Маршалу он присвоил звание императорского легата[46].