— Вы думали, что Лопатин мертв? — спросил Лев Иванович.

— Да. За все годы он ни разу никак о себе не напомнил, хотя знал, что я была беременна. А тогда Лариса растерялась. Она же ничего не знала. Когда Петр ушел, мерзавка бросилась ко мне с расспросами, и я ей сказала, кто на самом деле ее отец. Некоторое время девчонка вела себя потише. Она уже в медицинском колледже училась, после девятого класса поступила. А потом все стало еще хуже, чем раньше. Кто-то ей объяснил, что быть дочерью бандита очень круто, и она начала этим гордиться. Я очень любила Петра и не могла простить Ларисе того, что она разрушила мою жизнь. Я ей сказала: «Живи как хочешь, только чтобы в доме никого не было». Вот она и захотела! Связалась с такой компанией, что прежняя казалась детским садом. Выгнать Ларису из дома я не могла — меня бы просто убили. Вот я ни во что и не вникала, просто ждала, когда она получит образование. Мы с мамой договорились, что потом Лариса пойдет жить в ее квартиру, а она переедет ко мне. Мама у меня была человеком суровым, но не могла спокойно смотреть, как я мучаюсь. Квартиру она мне завещала, но я об этом Ларисе даже не намекнула — убили бы. В тот день, когда Лариса получала аттестат, я собрала все ее вещи и отвезла в ту квартиру, а мамины я еще до этого к себе забрала. Замки в двери до ее прихода поменяла. Когда Лариса пришла, я дала ей ключи и сказала, что у меня больше нет дочери, а у нее — матери. Пусть дальше живет как хочет. Ее это ничуть не расстроило. Вот с того самого дня я о ней ничего больше не слышала. Думайте обо мне что хотите, но я ни о чем не жалею.

— Я вас не осуждаю, — успокоил ее Гуров. — А вы, случайно, никого не знаете из той, второй, не детсадовской компании?

— Слышала только об одном. Фамилии не знаю, а имя Виталий. Она в него насмерть влюблена была. Даже плакала по ночам. Они все из нашего района. Их почти всех потом посадили за то, что они ювелирный ограбили и при этом охранника с продавщицей убили.

— Почему почти? — осведомился Крячко.

— Некоторые в армию ушли, причем добровольно, чтобы до них не добрались. Этот Виталий, похоже, тоже. Если бы его арестовали, я бы это по поведению Ларисы поняла.

— В каком году произошло это ограбление? — спросил Гуров.

— В две тысячи четвертом, — уверенно сказала женщина. — Кажется, в марте или апреле. Я потому это помню, что в июне Лариса отсюда съехала.

— Вы, случайно, не знаете, у Ларисы в доме сорок шесть по шоссе Энтузиастов никто из друзей не жил? — продолжал Гуров.

— Я никогда не интересовалась ее делами. Так было безопаснее.

Крячко и Гуров переглянулись. Вопросов у них больше не было. Они поблагодарили Любовь Сергеевну и ушли.

В машине Стас спросил:

— Едем в ОВД?

Гуров посмотрел на часы, с сомнением покачал головой, потом махнул рукой и заявил:

— Давай. В дежурной части обязательно кто-то есть. Может, вспомнят, что это было за ограбление?

В отделении полиции Стас спросил у дежурного:

— А скажи-ка мне, капитан, здесь сейчас есть человек, который в две тысячи четвертом году работал?

— Я работал, — недоуменно ответил тот.

— В марте или апреле в том году ограбление ювелирного было. Ты об этом что-нибудь знаешь?

— Большое событие в наше время — ограбление ювелирного, — пробормотал тот, почесывая затылок.

— Там еще охранника и продавщицу убили, — подсказал Гуров.

— Ах это! — обрадовался капитан. — Так Денисов его вел. Он, кстати, сегодня дежурит, только на выезде сейчас.

— Ты позвони ему и узнай, когда он обратно собирается. Нам с ним поговорить надо, — попросил Лев Иванович.

Дежурный позвонил и сообщил:

— Говорит, что надолго там завяз. Жена мужа сковородой приласкала, а он взял и ласты склеил. Может, вы к нему сами подъедете? Я вам адрес напишу и его номер телефона тоже.

Делать было нечего, время поджимало, и друзья согласились.

Вскоре они уже стояли возле подъезда многоэтажного дома и ждали, когда к ним спустится Денисов.

Он вышел, взбешенный до предела, и раздраженно сказал:

— Сама убила, а теперь в истерике бьется. Мол, как я без него жить буду? А у самой лицо как отбивная, по которой от души колотушкой прошлись. Ладно! Что у вас?

Денисов внимательно выслушал Гурова и начал вспоминать:

— В магазине их было трое, четвертый на стреме стоял возле дверей. Балаклавами тогда не увлекались, так что были они в масках клоунов.

— Чего? — воскликнул Лев Иванович.

— Клоунов, — повторил Денисов, не понимая, почему этот полковник так разволновался. — Одну камеру они расстреляли, а вот вторую не заметили, так что запись у нас была. Охранника сразу положили. Одна продавщица к тревожной кнопке бросилась, так ее тоже пристрелили. Вторая успела в подсобное помещение заскочить и дверь за собой закрыть. Один из налетчиков за ней кинулся. Она через служебный выход во двор выскочила и орать начала, что магазин грабят. Бандит стрелять не решился, побежал обратно, а двое других в это время украшения с поддонов в сумки ссыпали. Он крикнул «Уходим!», и они быстро выбежали. Много взять не успели, до самого ценного, что в сейфе лежало, не добрались, но два трупа оставили. Один из них о витринное стекло порезался, а второй, когда дверь вышибал, поранился. Так что их кровь у нас была. Дальше — дело техники. Этих фруктов мы вычислили и взяли, но двух других они не сдали, как и место, где награбленное спрятали. Компания была известная. Их подозревали во многом, в том числе и в убийствах, но, как говорится, нет тела — нет дела. Это потом случайно на свалке в Реутове нашли несколько трупов тех людей, в убийстве которых эту компанию и подозревали.

— Стас, а ведь бракованные игрушки именно в Реутов на свалку вывезли! — проговорил Гуров и спросил Денисова: — Что дальше?

— Компания известная. Мы не сомневались в том, кто остальные двое, но улик никаких. А потом эти двое срочно в армию свинтили. Тогда как раз в Чечне заваруха была, народ от службы косил со страшной силой. Те, кого мы взяли, получили срока немалые. Со следствием-то они не сотрудничали. Да и на зоне, видимо, примерным поведением не отличаются, так что пока не вышли. А те двое отслужили и вернулись. Один из них погиб по собственной дурости, а второй работает где-то в Москве, сутки через трое, не шалит, так что претензий к нему никаких.

— Живет, случайно, не на шоссе Энтузиастов, дом сорок шесть, а зовут его Виталий? — затаив дыхание, спросил Гуров.

— Да, — растерянно ответил Денисов. — Виталий Никифоров.

— Тогда подскажи, в каком именно строении и номер квартиры, — с трудом сглотнув, попросил Стас.

— Строение три, квартиру не помню, но могу показать.

— Тогда чего стоим? Поехали! — скомандовал Гуров. — Если оружие имеешь, то мы тебя на подвиг с собой возьмем.