– Что изволит мой госпо... Да пошел ты... Слушаюсь и пови... Умри, тварь. Ничего не скажу...

– Хорошо, – сказал колдун нетерпеливо. – Выбирайте! Я могу дать вам легкую смерть, а могу и обречь на страшные муки, от которых ничто не спасет. Я согласился прервать свои занятия и прибыть сюда, чтобы взять то, что везете издалека. Предлагаю отдать добровольно... А сейчас, чтобы убедились, что я не шучу, буду убивать по одному. А потом найду и сам...

Меня трясло, я просто не верил, что это наяву. Страшную гарпию я объяснил, как неизвестное мне животное. Не всех же я знаю, вон анаконду ни разу не видел, как и медведя гризли. Да и остальные дивные звери, нападавшие по дороге, были вполне реальными, от них дурно пахло, летели клочья шерсти, капала слюна, от лап оставались следы, ничего сверхъестественного, но сейчас спиной ко мне стоит человек, который вышел из светящегося столба... Проще всего бы объяснить это телепортацией, телекинезом или сотней Других премудрых слов, я их знаю массу, но в голове предостерегающе стучат острые молоточки: это колдун!

Злой колдун. Он убьет твоих спутников, а потом и тебя, знай ты эти умные термины или нет...

Руки мои крупно тряслись. Я неловко снял с пояса Ланзерота арбалет. Колдун вперил злой взгляд в Бернарда, снова поднял руку и направил указательный палец с острым накрашенным ногтем в его широкую грудь. Мне почудилось, что глаза Бернарда чуть сузились, а ноздри, напротив, раздулись в ярости.

– Последний раз спрашиваю, – сказал колдун. – Что везете? Где оно лежит? Или ты сейчас рассып-лешься кучей песка...

Я поднял арбалет, стальная тетива натянута, а короткая толстая стрела покоится в узкой канавке. Привычное ружье, привычная спусковая скоба. Еще в детстве не раз стрелял в тире, потом в армии. Пусть не из арбалета, но тот же приклад, тот же спуск...

Колдун, уловив движение за спиной, нехотя обернулся. Обернулся без спешки, уверенный, что просто почудилось. Я нажал на металлический крючок. Звонко щелкнуло. Стрела исчезла с темного ложа, а колдун вздрогнул. В горле вырос короткий металлический штырь.

Глаза колдуна расширились, он распахнул рот, широкий, тонкогубый, я сжался в предчувствии жуткого крика, страшного заклятия, после которого у меня под ногами разверзнется земля, но из простреленного горла вырвался только хрип, и изо рта потекла алая струйка.

Руки колдуна рывками поднялись к горлу, пальцы коснулись железного штыря. Глаза впились в меня с интенсивностью боевого лазера. Я видел, как он рванул стрелу из горла. Кровь выплеснулась тонкой струйкой, ее раздувало, словно вентилятором. Грудь колдуна поднималась и схлапывалась, я со страхом понял, что он все еще пытается выговорить страшное заклинание...

За спиной звякнуло железо. Ланзерот начал шевелиться, рука медленно пошла к рукояти меча. Колдун качнулся, грохнулся навзничь, не сгибая колен. Стрела осталась зажатой в обеих руках, из темной дыры в горле толчками выплескивалась кровь и вырывался подкрашенный алым воздух.

Задвигались Бернард и Рудольф. Рудольф первым очутился около колдуна, приставил к его груди лезвие меча. Когда он поднял голову, в его глазах, устремленных на меня, было изумление, смешанное с уважением:

– Какой выстрел! Хорошо, что не в сердце.

– Да, – сказал Бернард, он судорожно вздохнул. – Если бы в сердце, он бы успел что-то сказануть...

– Интересно, что, – произнес Рудольф задумчиво.

– Пошел ты, – выругался Бернард. – Не хочу даже и думать.

А Рудольф покачал головой.

– Молодец, – сказал он тепло. – Ты знал, что надо стрелять в горло?.. Молодец.

Вообще-то я целился в середину груди колдуна, не сразу сообразив, с какой стороны находится сердце, но, видимо, отдача увела стрелу слишком высоко. Однако сейчас об этом упоминать наверняка не стоит.

Бернард остановился над колдуном с другой стороны. Кровь быстро покидала холодеющее тело. Бурунчик крови иссяк, стала видна широкая дыра, словно стрела была толщиной с древко лопаты. Видимо, колдун еще и расширил рану зазубренным наконечником.

– Да, – произнес Бернард мрачно, – он успел бы сказать что-то еще.

Плечи богатыря зябко передернулись. Лицо казалось старым и смертельно усталым. А Ланзерот молча отобрал у меня арбалет, вложил новую стрелу в ложе и, не натягивая тетиву, подвесил к поясу.

– Меня другое интересует, – произнес он медленно и таким нехорошим голосом, что у меня ноги пристыли к земле. – Почему... почему заклятие колдуна не подействовало на этого человека?

Со двора донесся крик. Возле повозки уже стояли Асмер, принцесса и священник. Асмер в нетерпении махал руками.

– Пойдемте, – предложил Бернард. – Все решим по дороге.

Двор залит ярким утренним солнцем, мы все щурились, чуть ли не на ощупь прошли в конюшню. Седлали коней в угрюмом молчании, Рудольф вдруг коротко хохотнул.

– Мне бабушка, – сказал он громко, – рассказывала, что черная магия на самих черных не действует.

Бернард фыркнул, но я видел, как его сильные руки двигаются все медленнее и медленнее, лицо потемнело, а на лбу углубились морщинки. Ланзерот, напротив, задвигался быстрее, через пару минут вывел коня на залитый солнцем двор, слышно было, как вскочил в седло.

Когда я вывел коня, Ланзерот беседовал с принцессой и священником. Принцесса посмотрела на меня с испугом. Священник выставил перед собой крест и скороговоркой забормотал молитву. От усердия он трясся, брызгал слюной, двигал руками с крестом, видимо рисуя в воздухе крест, и еще оглядывался на повозку с его мудрыми книгами.

Рудольф за моей спиной споткнулся. Я нервно оглянулся, Рудольф поспешно отвел в сторону испуганный взгляд. Бернард двигался за ним тяжело, как робот в тонну весом, глаза его как поймали меня, так и держали на прицеле.

Асмер присвистнул, принцесса сказала звонким голосом:

– Это еще ничего не значит!

Ланзерот сказал до жути ледяным голосом:

– Ваше высочество! То, что он бросился к вам на помощь, могло быть... могло быть частью некоего плана. Могло быть простой несогласованностью в действиях. Ведь за нами охотятся разные группы. Одни лично за вами, другие... другие за нашим грузом.

Бернард возразил:

– Ланзерот, ты умеешь заглядывать вперед, чего я со своим неповоротливым умом не умею. Но сейчас он, скажем честно, всех нас спас! Ишь, гад, в кучу песка... Дик меня от этого песка спас, а мне большего и не надо. Да, колдун его не смог... но, может быть, у Дика просто кожа толстая. А ты, Дик, что молчишь?

Я развел руками.

– Не знаю, – ответил я искренне. – Просто ничего не знаю.

Бернард вдруг потребовал:

– А ну перекрестись!

Я перекрестился. Довольно неумело, но перекрестился, и на лицах Рудольфа и самого Бернарда увидел облегчение. Даже лица Асмера и принцессы просветлели, только Ланзерот смотрел с прежним подозрением.