– Не знаю.

– Ты убил моего брата, – говорит Тайко дрожащим голосом, – столкнул его с крыши Вертикали «Черная дорога».

– Тайко, послушай. Знаешь, что обнаружила Хэппи, проводя диагностику вероятности? Всего четыре процента – вероятность того, что я убил его.

– Пустые слова из уст лжеца, – рычит он на меня.

– Но это правда. Единственной причиной, по которой меня осудили, было мое признание.

– Ложь! – кричит Тайко, зажмурившись так крепко, что слезы текут по его щекам. – Я видел кадры с паноптической камеры брата, я видел, как ты толкнул его!

– Ты видел, как человек в маске толкнул его.

– И кто тогда это был? Зачем тебе брать на себя вину за чужое преступление?

– Потому что это была моя сестра Молли, – отвечаю я, вспоминая тот момент на крыше.

Когда мальчик упал, наступила немая тишина, только ветер свистел в щелях между гигантским коллектором дождя и причудливым скоплением труб, подающих воду в тысячи квартир под нашими ногами. Молли медленно обернулась, сняла маску ведьмы, которую надела в честь Хэллоуина, и уставилась на меня со слезами на глазах. Тогда я и решил для себя, что это я столкнул его, а не она.

– Почему я должен тебе верить? – спрашивает Тайко. – Почему ты не сказал это много лет назад?

– Я не знал, кто ты. Я тысячу раз тебя спрашивал, а ты все время отвечал только, что убьешь меня. Я догадывался, что ты брат того мальчика, или, по крайней мере, его друг, но не был уверен. А даже если бы знал наверняка, что мне было делать? Кричать об это через все дворы? Думаешь, они не слушают нас? Да у них микрофоны в каждом квадратном сантиметре этого треклятого места! Да это было бы равносильно смертному приговору для нее!

Тайко шагает вперед, пистолет, по-прежнему направленный на меня, дрожит в его руке. Я вижу, как он борется со своими чувствами. Он издает отчаянный вопль, опускает пистолет, но затем снова поднимает его к моему лицу.

– Почему твоя сестра убила его? – голос Тайко теперь спокойнее, но слезы все еще текут по его щекам. Впервые я чувствую к нему что-то иное, кроме страха или ненависти.

– Это был несчастный случай, – отвечаю я. – Я не собираюсь стоять здесь и убеждать тебя, что мы хорошие. Мы планировали ограбить его. Он продавал «Побег» Убогим – вы оба были в одной банде. Мы знали, что у него есть монеты; мы хотели заставить его перевести все, что у него было, на зашифрованный счет. Нам нужны были деньги, наша мама умирала от какого-то неизвестного гриппа и… – Я сбиваюсь. – Мне жаль, что твой брат умер, Тайко. Нет ни дня, чтобы я не сожалел об этом, и не только потому, что попал в Аркан, но потому, что человек потерял жизнь. Я говорю это не потому, что ты держишь меня на мушке сейчас; я честно сожалею о произошедшем, каждый день.

Громко фыркнув, Тайко вытирает слезы и опускает пистолет. Малакай подходит к нему и забирает оружие.

– Это не значит, что ты мне понравился, Лука, – говорит Тайко, вытирая глаза. – Просто не стану тебя убивать.

Я киваю в ответ.

– О Боже, – восклицает Пандер тихим и в кои-то веки испуганным голосом.

Мы оборачиваемся в том направлении, куда смотрит она, и видим то, что я уже видел раньше: город, в котором мы все выросли, горит и рушится. Даже Второй Уровень города, роскошная недвижимость шириной в километр, построенная на отличных графеновых [15] сваях, горит так же ярко, как и все здания.

– Какой ужас, – шепчет Акими.

– И правда война? – спрашивает Под.

– Еще какая, черт возьми, – отвечает Игби.

– Идемте, – говорит Малакай, проходя мимо всех нас, и спрыгивает на рельсы.

Кина протягивает Блю руку, но мальчик отстраняется.

– Я не ребенок.

Поравнявшись со мной, он бросает на меня взгляд исподлобья, спрыгивает вниз и топает прочь.

Пандер спрыгивает, опираясь рукой о платформу.

– Что ж, зато он больше не слюнтяй, – бормочет она и следует за Малакаем.

Под и Игби спускаются на железнодорожные пути и помогают Акими, мы с Киной следуем за ними, последним спускается Тайко.

– Итак, – начинаю я, пытаясь привлечь внимание группы, – знаю, мы все хотим найти своих близких, это в приоритете, но нам также надо подумать, как добраться до Терминала – встречаемся там через два дня.

– Не волнуйся об этом, – кричит Малакай, идущий во главе, – мы на верном пути.

– Откуда нам знать, что эта дорога ведет к Терминалу? – спрашивает Акими, морщась от боли, когда ее свисающая нога касается земли, и поднимая глаза на Малакая, который, очевидно, назначил себя лидером.

– Потому что я жил на окраине города, – отвечает Безупречный, показывая на горизонт. – Вертикаль «Висельный Холм». Мрачный поезд время от времени проезжал мимо, а поскольку он используется только для перевозки преступников и припасов, и ехал он не на юг к Аркану – то, значит, ехал в Терминал. Следовательно, Терминал на севере.

Впечатленные, Под и Игби согласно кивают, и почему-то я ощущаю легкий укол ревности. Но почему? Я размышлаяю и понимаю, что, должно быть, они видят в Малакае лидера, хотя это я выбрался первым, я сохранил им жизни, я сам дважды прошел через туннели, кишащие крысами.

«Ты смешон, – говорю я себе, – ты ведь даже и не хочешь быть главным».

Я пытаюсь смириться, но не могу притворяться, будто этого чувства нет.

Мы идем молча, время от времени поглядывая на город, а вскоре Пандер начинает петь, только на этот раз в ее голосе нет тоски, как это было ранее, за стенами, – сейчас он удивительно полон надежды. Возможно, мы вообще единственные люди, которые смогли найти какую-то надежду в сложившейся ситуации; возможно, сам факт того, что мы свыклись с несчастным отсчетом времени до мучительной смерти, позволил нам иначе взглянуть на конец света. Какое же это невероятное ощущение: просто двигаться в одном направлении, без преграждающих стен или запертых дверей.

Кина ускоряет шаг и идет наравне с Малакаем впереди группы. Чувство ревности возвращается ко мне, теперь гораздо сильнее. Я подавляю его, напоминая себе, что у меня нет к Кине особых чувств, но ее смех, что бы он там ни сказал, заставляет меня усомниться в том, что я честен с самим собой.

«Повзрослей, идиот», – говорю я себе.

Мы идем уже около часа, мимо дачного поселка и через вертикальные фермы высотой в сотню метров, останавливаемся и выкапываем морковь в одном из лотков. Обычно, когда электричество работает, сельскохозяйственная ферма в форме чертова колеса беспрерывно вращается на невероятно медленной, едва уловимой скорости, выращивая таким образом урожай для всего города, не занимая при этом огромных площадей под земли, обрабатываемые старинными методами. Я помню, как однажды летом мы с сестрой пробрались к одному лотку с картофелем, даже несмотря на то, что каждый год в новостях появлялись сообщения о том, как дети падают сверху и разбиваются насмерть. Мы лежали в этом лотке на спине, пока огромный механизм поднимал нас в небо и медленно опускал вниз. Нас тогда поймали дроны-охранники; они отсканировали наши личности и отправили информацию Маршалам, и нам пришлось пятнадцать дней проработать на ферме, бок о бок с роботами, чтобы оплатить наши штрафы. Но оно того стоило, и через пару месяцев мы это повторили.