– Хочешь выпить? – произнес Зак, наливая себе бренди.

– Нет, если только у тебя не шотландское виски, – ответил Хэмиш. Он бросил шляпу на стол со вздохом, по которому было понятно, что весь день ему пришлось провести под палящим южным солнцем.

– Да, это была женщина, – произнес он, вытирая ладонью лицо. – Француженка. Я поговорил с лейтенантом в Байу-Креве.

У Зака стакан замер на полпути к губам.

– Она?

– Женщина, выдавшая Филиппа де Бове. Лейтенант сказал, что на ней была непроницаемая вуаль, но он уловил ее акцент. Она приехала в лагерь на аккуратненькой маленькой повозке с одной лошадью, рассказала им все, что они хотели знать, но не сообщила своего имени.

– И он позволил ей уйти, не задав ни одного вопроса?

Расправляя усы, Хэмиш вытянул шею и поднял подбородок.

– Как я узнал, она вела себя высокомерно, была украшена тафтой и жемчугами, имела манеры герцогини, но очень острый язычок. А с ней говорил парень, окончивший колледж в Филадельфии. Он даже не осмелился ее остановить.

– Тогда, должно быть, это Клер Ла Туш.

– Да. Или мадам де Бове.

Зак отпил бренди.

– Эммануэль клялась, что не причастна к этому.

– Да, – снова произнес Хэмиш. Его глаза заискрились сдерживаемым юмором. – А еще она говорила, что не знает имени человека, который имел связь с Клер Ла Туш, и кто подарил этот проклятый набор для убийства вампиров ее мужу на день рождения. У нее явно нелады с правдой.

Зак сделал еще один глоток.

– К чему ей это скрывать? По крайней мере от нас.

– Тайное всегда становится явным. Даже через много лет. А ведь ей придется жить здесь.

Зак откинулся спиной на балюстраду, поставив локти на перила.

– А Филипп де Бове? Известно наверняка, что он мертв?

– Ну… не совсем, – ответил Хэмиш, опираясь плечом на одну из элегантных круглых колонн, которые поддерживали крышу. – По словам лейтенанта, они похоронили двух человек – черного и белого – там же, в болотах, где их убили.

Зак бросил на него удивленный взгляд.

– А почему тела не доставили в Новый Орлеан?

– Пару дохлых конфедератов? По этой жаре? Ты об этом подумал?

– А немец? – спросил Зак. – Ганс Спирс? Как он смог скрыться от патруля северян с дробью в ноге?

Хэмиш пожал плечами:

– Возможно, ему повезло. У него больше мозгов, поэтому он смог с кровоточащей ногой спрятаться в болоте, набитом голодными аллигаторами.

Зак поднес стакан к губам.

– А почему лейтенант решил, что белый, которого он похоронил, был именно Филиппом де Бове?

– По его бумагам.

Зак пристально посмотрел на Хэмиша.

– Никто не занимался его идентификацией?

– Нет.

– Тогда, возможно, это был другой человек.

– Да. – Хэмиш моргнул. – Хотя Ганс Спирс говорил вам, что их было трое.

Зак с силой оттолкнулся от балюстрады.

– Что ты думаешь? Что Эммануэль де Бове – единственная, кто скрывает от нас правду?

Вечер понедельника был приятным. Зак нанял фургон с мулом и направился к Эспланад-авеню, к белому двухэтажному особняку в стиле греческого Возрождения, где проживали Жан-Ламбер и Мари-Тереза.

Его провел в главную гостиную тот же самый пожилой неф с благородными манерами, которого Зак запомнил еще с вечера, когда скончалась Клер Ла Туш. Задержавшись в широком дверном проеме, Зак обвел глазами покрытые полотном стулья, полированные столы из розового дерева и изысканные кружевные занавески на окнах. Теперь здесь не было прежнего беспорядка и суеты. Сейчас казалось даже странным, что в этой комнате произошло убийство.

– Я скажу мадам де Бове, что вы здесь, – произнес негр, положив шляпу Зака на низкий столик и с поклоном удаляясь.

Внезапно майор услышал отдаленный детский голос. Пройдя к узкому высокому окну, Зак выглянул в сад. На залитой солнцем траве лежал Доминик и играл с темно-каштановой собакой. Штаны мальчика были уже порваны когтями, но мамы майор не заметил.

– Мой внук сказал, что вы большой специалист в ловле крабов, – произнес голос с сильным акцентом.

Зак повернулся и увидел, что на него изучающе смотрит стоящая в дверях женщина. Мари-Тереза оказалась значительно выше Эммануэль де Бове, но стройность и тонкие черты лица придавали ей элегантность, даже, несмотря на черный траурный наряд. Эта женщина сохранила привлекательность, хотя ее узкое, резко очерченное лицо вряд ли можно было считать классическим. Седоватые волосы сзади были перевязаны в элегантный шиньон черной кружевной лентой. Зак подумал, что если Мари-Тереза и не слишком рада его визиту, то умело это скрывает.

– Ваш внук – хороший учитель, – произнес Зак, отходя от окна и раздумывая, что именно Доминик мог рассказать своей аристократичной бабушке об их поездке на озеро.

Мари-Тереза царственным жестом показала на стул около арфы – позолоченной и с множеством вырезанных на ней узоров.

– Пожалуйста, садитесь. Чем я могу быть для вас полезной?

– Думаю, вы мне очень бы помогли, если бы ответили на несколько вопросов, – сказал Зак.

Тонкие выгнутые брови Мари-Терезы поднялись, выражая вежливое удивление.

– Вопросы? – переспросила она, изящно опускаясь на край софы.

– О смерти Клер Ла Туш и Генри Сантера.

– Клер и Генри? Но… – Она помолчала. – Но эти два дела не связаны?

– Как знать.

Мари-Тереза изящно пожала плечами.

– С доктором Сантером работал мой сын, месье, но я была мало знакома с этим человеком.

– Но вы знали мадемуазель Ла Туш.

– Да. Ее мать – вторая кузина моего мужа.

– Как вы думаете, кто бы мог желать ее смерти?

Было видно, что этот вопрос взволновал пожилую даму, хотя она и попыталась держаться уверенно. Только кулаки на мгновение сжались, но тут же снова расслабились.

– Нет. Я не могу представить, кому бы это могло понадобиться. Она была прекрасным ребенком.

Зак наклонился вперед.

– Вы так считаете?

Мари-Тереза ответила жестким прямым взглядом.

– Не следует верить всему, что вам говорят, майор.

В дверях появилась тучная негритянка средних лет, которая держала в руках горячий кофейник и кувшин с теплым молоком. Взяв одну из чашечек, Зак подумал, что в роковой вечер убийства Клер густой кофе в эти тонкие и хрупкие фарфоровые чашки разливала мадам де Бове. Подождав, пока чернокожая служанка покинет комнату, Зак произнес: