слоем. Торт "наполеон", только что без крема. Рисунок, повторяющийся на каждом уровне. Схема электропитания, продублированная вглубь невесть сколько раз. Вагончики цветных импульсов, составами снующие туда-сюда, пока где-нибудь не загорится красный свет. Красный, как кровь, пульсом гремящая у меня в ушах.

Боксировать я никогда особо не учился. Так, баловался немного, со школьными приятелями, пока бесплатный кружок не закрыли. Но кулак вошел в Васину грудь словно сам по себе и видимо туда, куда нужно, на вздохе, не встретив ни малейшего препятствия на своем пути. Кажется, вообще пробил лохматого друга-недруга насквозь, выходя с другой стороны.

Наверное, именно это и вернуло меня к реальности: испугался, что застряну, поспешил дернуть руку обратно, отлетая к стене, и стукнулся затылком. Но у нормального человека все поплыло бы перед глазами как раз только сейчас, а моё зрение наоборот прояснилось, четко и резко показывая мне коридор, в конце которого наконец-то нарисовалась блондинка, и Васю на линии между нами. Сначала стоящего, а потом бревном валящегося на пол.

* * *

Слова насчет марания рук оказались пророческими: в следующий раз я бы очень хорошо подумал прежде, чем положиться на собственные силы. Хотя бы потому, что исчерпание их резерва отражалось на состоянии организма далеко не лучшим образом.

Как водится, все полученные повреждения всплыли на поверхность не сразу, а только наутро, и рука если оставалась все ещё похожей на часть тела, то явно не моего: один большой синяк от кончиков пальцев почти до самого плеча, с разводами, напоминающими мраморные. Цветовая гамма– как если бы негр, наверное, вздумал ширяться отбеливателем, только постоянно не попадал в вену. От светло сиреневого до шоколадно-лилового, ага. Плюс что-то вроде ожогов, иначе откуда бы взяться опаленным волоскам на предплечье? И боль, конечно. Ноющая, тянущая, эхом отдающаяся в затылке.

Рукава фуфайки я стягивал с матами и слезами, одеть что-то взамен не представлялось возможным, только и оставалось, что спрятаться под одеялом, надеясь на облегчение, во время которого удастся поискать на складе хоть какое-нибудь средство. От глупости.

Можно было догадаться сразу, что ничего хорошего не получится. Или вообще разбежаться и со всей дури воткнуться в стену, эффект, наверное, был бы очень похожий. Гвозди бы делать из этих людей, м-да… Броня у него вместо мышц, что ли, танковая? Тогда странно, что я себе кости заодно не переломал. Хотя и нынешнего гудения во всем теле достаточно, чтобы сойти с ума. Если, конечно, ещё осталось, с чего сходить.

Нет, впредь никакой самодеятельности! Есть у тебя специалисты под рукой, вот и пользуйся их услугами. Даже когда обидно и оскорбительно. Все равно лучше засунуть гордость в одно-единственное место, чем потом долго и мучительно лечить все остальные.

Да и что мне сейчас доступно из лекарственных средств? Только тепло и покой. Впрочем, возможно, их вполне хватит, если…

– Долго собираешься бюллетенить?

Я, конечно, в смысле внимательности тот ещё олух, но ведь только что никого рядом слышно не было! Выглядывал даже нарочно, потому что послышались то ли шорохи, то ли вздохи.

Не дождавшись ответа, Вася поступил ровно так же, как это наловчилась проделывать блондинка: надул из одеяла парус. И присвистнул, оценивая масштаб повреждений:

– Эк тебя…

К слову, сам он тоже выглядел не ахти как. Конечно, палитра его внешности была куда ближе к обычной и нормальной, чем моя, но общая изможденность обнаруживалась невооруженным взглядом. Значит, и я его зацепил ощутимо? Что ж, как говорится, мелочь, а приятно.

– Не делай так больше, ладно.

– А то что?

Он присел рядом, забираясь на лежанку с ногами, и равнодушно констатировал:

– Не откачают.

– Кого?

– Обоих.

Может Вася шутил, может, лукавил, как обычно, но я вдруг поймал себя на мысли, что хочу ему… Нет, не верить. Довериться. Потому что он себя ведет прямо как по песне, ну да, той про друга. И в беде не бросит, и лишнего не спросит. Причем вообще: ни одного вопроса по существу я от него не слышал. Ни разу. Вскользь чего-то коснется, но прежде, чем я соображу, стоит ли открывать рот, уйдет в сторону, будто уже потерял интерес к поднятой теме. Или уже получил вполне исчерпывающий ответ.

Вот и сейчас все проходит ровно по тому же сценарию. Вместо того, чтобы, допустим, извиниться или потребовать объяснений, Вася просто пялится в стену. В ожидании моей реплики, ага.

А что я могу сказать? Да ничего. И так все ясно. Немного пороха в пороховницах у меня есть. На один выстрел. Конечно, это вселяет какую-никакую уверенность в том, что смогу продать свою жизнь дорого. Вот только торговать и торговаться я отродясь не умел. И разговор поддерживать– тоже. Но Вася, как бы то ни было…

– Сам виноват.

– Я разозлился. Реально.

Да я тоже. Намедни. Только с большими разрушительными последствиями для самого себя в первую очередь. Но у меня хотя бы был повод, а у него?

– А чего вдруг?

– Да как-то не каждый день тебе жизнь раз и навсегда. На такое никакой соломки не хватит.

– Ломают?

– Вдребезги и пополам.

Наверное, хорошо, что в его голосе нет чего-то вроде осуждения или обиды. В том, по крайней мере, который мне транслируют мои переводчики. Но обвинение есть. в известный и единственный адрес.

– И что же именно я сломал?

– Транспортную стратегию. Уникальную, между прочим, и главное, малозатратную. Простому смертному, знаешь ли, не всегда по карману путешествовать, куда душа пожелает.

Хочет сказать, что его те четырехглазые куда-то тащили вовсе не насильно? То есть, насильно, конечно, но в нужном направлении? И на месте прибытия Вася бы легко и просто…

– Извини.

– Да ладно, проехали уже.

– Но в плане путешествий, думаю, все можно устроить. Когда закончим ремонт, хочешь не хочешь, придется сниматься с якоря, и если скажешь, по какому адресу тебе нужно отправиться…

Вася вздохнул, тяжело и выразительно.

– Дремучий ты все-таки человек, Лерыч.

А я и не спорю. Я всего лишь хочу если не загладить вину, то помочь.

– Та гоп-компания твоего "добра" не забудет никогда, и тебе бы тоже неплохо это запомнить. Ну, до коменданта они, конечно, добраться попробуют в последнюю очередь, а вот меня будут пасти днем и ночью. Да ещё приятелям наводку дадут. Так что, да, накрылись мои "горячие путевки" медным тазом, на всю оставшуюся жизнь.

– Я же сказал: можем полететь в любую сторону. Куда тебе надо.

Вася скосил на меня взгляд. Добрый и ласковый.

– Никуда мне не надо. Ни больше, ни вообще.

– Я не…

– Все