– Слушай, а почему ты все-таки меня заперла в сауне?! – заинтересовался дядя Абрам.

– Просто я боялась тебя потерять, – улыбнулась с любовью Рита, – я же сидела и вообще!

– Я тоже сидел!

– Ты сидел уже давно, и совсем не то, что я, – вздохнула Рита.

Было вполне очевидно, что постоянное общение с ним наполняет Риту разумом, но главное, в ней уже начал проклевываться его ребенок.

Ее живот округлился, а груди тоже заметно выросли, как два полушария, и все ее тело приобрело мягкую волшебную законченность.

Рита стала удивительно привлекательным созданием. Временами в голову дяде Абраму приходила ассоциация, навеянная сказкой о гадком утенке.

Казалось, что эта сказка происходит сейчас с ними, и пусть даже в наглухо закрытой ото всех квартире, где за ними в каждой комнате наблюдает всевидящее око какого-то маниакально-извращенного типа, возможно, онанирующего соглядатая. И все-равно, близость Риты, ее улыбка, ее зеленые глаза ослепляли дядю Абрама, и он видел только ее, и жил только ей одной.

Постепенно они устали прятаться от скрытых камер и изображать из себя чокнутых игроков, постепенно они себя стали чувствовать так, как будто бы они жили на необитаемом острове.

Они уже не заботились о своем внешнем виде, как и о самой возможности куда-нибудь спрятаться, они жили естественной жизнью, словно с ними ничего обычного не происходило.

Любимым их занятием помимо секса стало приготовление кулинарных блюд. Дядя Абрам в силу своего опыта и пристрастия к экзотической кухне народов Азии, Африки и Америки, стал учить Риту кулинарному искусству.

Например, салат «Цветок Нефертити» он готовил из отваренных в сахаре лепестков каркаде, кусочков ананаса, апельсина и бананов, политых молочным йогуртом.

Как ни странно, но в холодильниках продукты всегда были свежими, и всегда неизвестно как появлялись, из чего можно было сделать умозаключение, что их продюсер каким-то образом проникает в квартиру.

С этой целью они решили днем спать и постараться подкараулить его ночью, но все было напрасно, этот вездесущий гад слышал их каждое слово, и если раньше болтал с ними вполне откровенно, то теперь молчал как партизан.

– Интересно, чем он занимается?! – задумался дядя Абрам.

– Наверное, играет в карманный бильярд, – засмеялась Рита, прижавшись нежным личиком к уже заросшему бородой дяде Абраму.

– А что это такое?! – спросил он.

– Ну, это, когда мужчина, кладет в общественном месте руки в карманы и начинает свой корешок руками возбуждать!

– Это просто оскорбительно слышать?! – неожиданно вырвался из стены сердитый и тоненький голосок продюсера.

– А вы разве онанизмом не занимаетесь?! – лукаво улыбнулась Рита.

– Это не вашего ума дело! – прокричал продюсер и тут же замолчал.

– Ну, что же вы молчите?! – спросила Рита, но он уже не отзывался.

– Видно, здорово ты его задела, если он спустя неделю заговорил, – усмехнулся дядя Абрам.

– Да, он просто импотент, ничего не может, вот и наблюдает, – заплакала Рита.

– Ну, ну, не надо только плакать, – утер ей слезы ладонью дядя Абрам.

– Эх, была бы водка, я бы хоть душу отвела, – вздохнула Рита.

– Ну, тебе только водки и не хватает, – он любовно погладил ее живот и прижался к нему ухом, – кажется, уже что-то шевелится.

– Уже не просто шевелится, а долбится ногами, как бандит какой, – рассмеялась Рита.

– А может руками?!

– А не все ли равно?!

– Без спиртного, конечно, тяжеловато, – вздохнул дядя Абрам.

– Вот и я говорю, куришь, куришь этот «Беломор», а кайфа никакого.

– Вообще-то кое-чем я могу тебя угостить, – улыбнулся дядя Абрам.

– И чем же?! – у Риты загорелись глаза, как у дикой кошки.

– Сейчас, сейчас, – дядя Абрам накинул на себя халат и пошел на кухню, там он из холодильника вытащил несколько килограммов бананов, и стал их все подряд чистить, а потом все очищенные бананы протер на терке и перемешал их с медом в большой миске.

– Ну, вот, и готова кашка прекрасного самочувствия, – он с улыбкой взглянул на недоумевающую Риту.

– Может, ты все-таки объяснишь?!

– А что объяснять, бананы очень здорово поднимают настроение, – он потер руки и наложил ей в тарелку банановой каши с медом.

– Ты только поешь, и твое настроение сразу поднимется, – и он протянул ей свое изобретение.

Рита сделала несколько глотательных движений и неожиданно почувствовала легкий кайф.

– Что это такое?! – изумилась она.

– Это банановая каша, гораздо легче и безвреднее, чем алкоголь! Честно говоря, я про нее от одного профессора узнал! – дядя Абрам тоже закурил, обняв рукой Риту.

– Тебе хорошо со мной?! – спросила Рита.

– Да, очень!

– И мне тоже!

– Ты, знаешь, я уже стала привыкать и к тебе, и к этой квартирке, и даже к нашему свихнувшемуся продюсеру.

– Это, наверное, оттого, что мы любим друг друга, – мечтательно вздохнул дядя Абрам.

– Наверное, на свободе ты бы меня так не любил, – предположила Рита, – у тебя были бы разные дела, бизнес!

– Возможно, – если бы не этот легкий кайф от банановой каши, то, возможно, дядя Абрам бы с ней заспорил, хотя с такой крошкой разве можно о чем-нибудь спорить?!

Дядя Абрам опять любовно поглядел на ее живот и прижался ухом к нему. Невидимая крошка-дитя, чувствуя здоровый материнский кайф, лупило ножками изо всех сил.

«Возмущайся или наслаждайся, – подумал дядя Абрам, – любое растение просто загадка природы!»

– Какой ты все-таки умный, – вздохнула Рита.

– Я не умный, а безумный, – развеселился дядя Абрам.

Неожиданно он тоже почувствовал, что если бы этот свихнувшийся продюсер не закрыл их вдвоем в этой квартире, то он и не почувствовал бы такой лучезарной и теплой волшебной любви.

– Мы должны спасти Глеба, – сказала на следующее утро за завтраком Соня.

– Да, конечно, – согласился Эскин, хотя на душе у него скребли кошки, а еще очень хорошо вспоминалась угроза Зэбки упечь и его в психушку, если он еще раз попытается заговорить с ним об освобождении Амулетова и Глеба.

– И Амулетова тоже надо выпустить, – вспомнила о детективе Соня, – кстати, ты с Зэбкой поговори, предложи ему денег и все будет о’кей!

– Хорошо, поговорю, – пообещал машинально Эскин.

– Так, звони, что же ты ждешь?! – взгляд Сони давал ему команду, а внутренний голос запрещал ему ее выполнять, и все же он взял телефон и позвонил.