получше провести, как и мы, и никаких тебе разговоров о женитьбе и всякой такой ерунде… А ты, небось, и кинозвёзд видел?

— Некоторых.

— Например?

— Ну, Каллу Петру.

— Правда? Ух, у неё и фигурка. И что, ты говорил с ней?

— Не раз.

— Правда? А ты её не трахнул?

— Нет, я с ней играл в теннис.

— Я бы тоже с ней сыграл, — Коллинз подмигнул Джиму. — И не только в теннис.

Джим заказал себе ещё пива. Обычно он растягивал кружку на час, но теперь нервничал немного из-за Коллинза, а потому не тянул резину и, к своему удивлению, пил. Для него это было необычно.

— Тебе нравится на флоте?

Коллинз пожал плечами.

— Они в море ничего не смыслят, уж ты мне поверь. Я бы предпочёл торговый.

— Так почему не вернёшься?

— Понимаешь, я ведь был женат, жил в городе, и меня могли призвать. И чтобы меня не призвали, я записался на флот, потому что не хотел в армию. Там мне не жизнь.

Джим тем временем продолжал наблюдать за тем, что происходит в баре. Морской пехотинец ушёл, а больше никого на его вкус не было. В противоположном конце бара какой-то старик пытался договориться с морячком, который, в свою очередь, пытался договориться с солдатом, — забавное зрелище!

Тут Коллинз, который и не подозревал об этой комедии, спросил:

— Слушай, а почему ты тогда так быстро удрал с судна?

Джим ждал этого вопроса. Он ответил медленно, как можно непринуждённее:

— Хотел увидеть Калифорнию, а чтобы не волокититься со стюардом, просто взял и сбежал.

— Я так и подумал, — Коллинз допил свою кружку. — Вот только чего ты от тех девчонок удрал, я так и не понял.

Джим пожал плечами:

— Просто мне моя не понравилась, вот и все дела.

— Ух она и взбесилась, когда ты ушёл! Но ты молодец, вовремя смылся.

— Почему?

— У них у обеих был трипперок, и я тоже заразился. Ну и намучился, пока вылечил.

Они оба расхохотались, и Коллинз рассказал анекдот о парне, который двадцать раз заражался триппером, и каждый раз вылечивался, кроме первого. Наконец они простились, и Джим почувствовал облегчение: слава богу, увольнительная у Коллинза кончилась, и больше они никогда не встретятся.

2

Однажды холодным днём, в час, когда зимнее небо приобретает серый цвет с оранжевым оттенком, а над городом повисает промозглая позёмка, Джим отправился на Рождество домой.

Миссис Уиллард стояла на крыльце и смотрела, как её сын идёт по дорожке. У него ёкнуло сердце, когда он увидел её: седые волосы, как всегда неприбранные, бледное морщинистое лицо — пока его не было, она стала старухой.

Они обнялись, и она всем телом приникла к сыну, прижимая к себе, не говоря ни слова, только прижимая. Потом они прошли в дом — по крайней мере, там ничего не изменилось. У гостиной был, как всегда, удручающий вид, даже несмотря на ёлку, сверкавшую маленькими, чуть потрескивающими лампочками. Странное чувство испытывал Джим, будто его перенесли во времени. Он повернулся к матери, и они молча посмотрели друг на друга — два чужих человека с общими воспоминаниями.

— Ты вырос, Джим, — сказала наконец его мать, — и изменился.

— Все мы меняемся, — ответ его был далеко не блестящим.

— Ты больше похож на родню по моей ветви, ничего отцовского в тебе не осталось. А раньше было.

Джим увидел в лице матери собственные, но одряхлевшие черты, и мысль о старости и смерти пронзила его.

— Ты почти не изменилась, — солгал он.

Она засмеялась.

— Ну уж, не изменилась. Я теперь старуха, что уж тут поделаешь. Если ты в молодости не блещешь, то возраст, говорят, тебя красит, придаёт характер.

Джим заглянул ей в лицо в свете рождественской ёлки и согласился с ней. С возрастом она стала привлекательнее, у неё появилось собственное лицо, чего не было прежде.

— А жениться ты собираешься, сынок?

Странно было ему слышать опять это слово «сынок».

— Женюсь когда-нибудь.

— Чем старше я становлюсь, тем больше убеждаюсь, что люди должны вступать в брак как можно раньше. Я иногда думаю, что мы с твоим отцом не очень-то ладили, потому что поздно поженились. А тебе сейчас самое время обзавестись семьёй.

— Может быть.

— Тут есть несколько симпатичных девушек. Из них получатся прекрасные жёны. Познакомься с ними, пока ты дома. Лучше тебе жениться на здешней девушке, чем искать в Нью-Йорке. Не то чтобы я совала нос в твои дела…

Джим улыбнулся. О нью-йоркцах здесь были не очень высокого мнения.

Она спросила о его работе, и он рассказал ей. Она была довольна.

— Я очень рада, что ты хорошо зарабатываешь. В этой семье такого ещё никому не удавалось, так что самое время. Но деньги это ещё не всё, правда? Я хочу сказать, что иногда женитьба, семья, радости жизни важнее, как ты думаешь?

Рано или поздно она предложит ему остаться дома навсегда.

— Не знаю, мама, я пока ещё не думал об этом. У меня хороший бизнес в Нью-Йорке, и пока он приносит деньги, я буду при нём.

Почувствовав его сопротивление, она сменила тему:

— Твой брат уже дослужился до второго лейтенанта. Он в авиации, и их в любой день могут отправить за океан. Зачем, убей бог, не пойму, ведь война почти закончилась. Во всяком случае, в газетах так пишут.

— Он приедет на Рождество?

Она кивнула.

— У него отпуск на несколько дней. Он очень способный молодой человек.

Джиму вдруг показалось, что она разлюбила своего младшего сына. Его мать явно изменилась. Всё возможно.

— Так ты теперь берёшь постояльцев? — она написала ему об этом.

— Всего одна супружеская пара, ты их увидишь за обедом. Кэрри с мужем тоже придут.

— А как мой племянник?

— Миленький и толстенький.

Она помолчала немного.

— Никак не могу понять, что в тебе изменилось, — сказала она наконец.

Они замолчали. Джим лениво пнул ногой свой чемодан, и мать сказала:

— Неси-ка это в свою комнату.

— В какую?

— В твою, старую.

— Джон там живёт, когда приезжает в отпуск?

— Да, здесь ничего не изменилось. Я стараюсь ничего не менять, если это в моих силах. Может показаться, что я живу в прошлом, но я считаю, что прошлое по-своему было очень неплохим. Надеюсь, что будущее может быть даже лучше.

— Ты хочешь сказать, после смерти отца? — Джим говорил без экивоков.

Она спокойно кивнула:

— Да, после смерти твоего отца. Я всегда считала, что, заключив договор, ты должен его выполнять, даже если это и плохой договор. Но когда его срок истёк, нет нужды притворяться, будто