«Сомервилл надеялся, что можно провести торпедную атаку вместо артиллерийского боя, но эти надежды были рассеяны адмиралом Уэллсом. Он заявил, что торпедоносцы смогут добиться успеха, только если сначала будет подавлена ПВО порта. Атаке эсминцев могло помешать боковое заграждение. Пытаясь любым способом избежать побоища, которое он предвидел, Сомервилл решил, что в Мерс-эль-Кебире, где стоят основные силы французов, сначала следует дать несколько выстрелов, которые должны не поразить цель, а только показать, что мы не намерены шутить. Если даже так не удастся добиться принятия наших предложений, тогда следует провести ограниченный обстрел, чтобы вынудить французские команды покинуть корабли. После этого их должны потопить либо самолеты-торпедоносцы, либо подрывные команды».

Хотя такие предложения демонстрируют похвальную заботу о жизнях французских моряков, они же показывают полнейшее непонимание настроения французов, особенно их командира. Если они отвергнут четыре вполне разумных предложения, которые выдвинет Сомервилл, не следует ожидать, что их сумеют убедить британские снаряды, падающие в гавани, даже если это будут тщательно рассчитанные промахи. Наоборот, французы наверняка решат, что затронута их честь. Так оно и вышло.

В общем, во второй половине дня 2 июля Сомервилл «с тяжелым сердцем» вывел из Гибралтара Соединение Н и взял курс на Мерс-эль-Кебир, который находился совсем недалеко. Под его командованием находились внушительные силы, которые могли заставить уважать желания Великобритании. Адмирал поднял флаг на «Худе», за которым шли линкоры «Вэлиант» и «Резолюшн». «Вэлиант» недавно прошел модернизацию, «Худ» всегда был быстроходным. «Резолюшн» не был ни тем, ни другим, однако с учетом его 381-мм орудий огневая мощь эскадры была вполне достаточной для решения любых задач. Самолеты «Арк Ройяла» должны были обеспечить корректировку и поставить мины на выходе из гавани. Если французы все-таки попытаются выйти из гавани, хотя это и считалось крайне маловероятным, торпедоносцы должны были повредить их корабли, чтобы те снизили скорость. После этого британские линкоры могли догнать и добить их. Это считалось обязательным, так как французские линейные крейсера вполне могли обогнать даже «Худ», не говоря уже об остальных линкорах. Кроме того, Сомервилл имел 2 легких крейсера и внушительную группу из 11 эсминцев[66]. «Фоксхаунд» был отправлен вперед. У него на борту находился капитан 1 ранга Холланд, которому были поручены переговоры с адмиралом Женсулем.

Но все попытки решить проблему мирными средствами оказались напрасны, в основном из-за непримиримой позиции Женсуля. 3 июля в 10.00 французский адмирал прислал письменный ответ на предложения англичан, в котором говорилось: «Французские корабли ответят силой на силу». Холланд настаивал на личной встрече, однако Женсуль отказывался принять его. Более того, поднятые британские самолеты обнаружили, что французские корабли разводят пары и готовятся к бою. Если они выйдут в море, французская эскадра перестанет быть неподвижной мишенью, и нетрудная полицейская акция превратится в настоящий морской бой. Его результатом вполне может стать взаимное уничтожение обоих флотов, что англичане не могли себе позволить. Однако Сомервилл медлил и никак не мог решиться на последний шаг. Хотя самолеты «Арк Ройяла» получили приказ ставить мины на выходе из гавани (совершенно бесполезные, как оказалось), адмирал отложил решение до 13.30. Холланд болтался у входа в порт на «Фоксхаунде» до 13.15, когда Сомервилл приказал ему еще раз попытаться договориться с французами. Холланд подчинился, и решение начать исполнение плана «Катапульта» было отложено до 15.00. Но лишь в 16.15 Женсуль наконец разрешил Холланду прибыть на борт своего флагмана «Дюнкерк». Поднявшись на палубу линейного крейсера, Холланд «с разочарованием заметил, что корабль готов к бою, КДП и дальномеры наведены на наши корабли. Буксиры готовились помочь линкорам сняться с места».

Холланд выслушал в очередной раз заверения Женсуля, что его корабли ни в коем случае не попадут в руки Оси. В свою очередь Холланд попытался объяснить опасения британского правительства. Хотя англичане с уважением относятся к заверениям французского адмирала, они, как показали последние события, совершенно не могут доверять ни немцам, ни итальянцам. Желания Франции пунктуально соблюдать условия перемирия недостаточно. Гитлер без колебаний нарушает любой подписанный договор, и на карте стоит судьба Великобритании. Согласовать позиции англичан и французов оказалось абсолютно невозможно. К 17.00 не было достигнуто никакого решения, и теперь Сомервилл был должен действовать быстро и эффективно, иначе наступят сумерки, и французы получат великолепную возможность ускользнуть от него. Он дал Женсулю последнюю отсрочку до 17.30 и радировал об этом Холланду. Тем временем в Лондоне правительство постепенно теряло терпение. В 16.46 Сомервилл получил радиограмму с требованием «как можно скорее решить вопрос, иначе вам придется иметь дело с подкреплениями». Существовали серьезные опасения, что сильная крейсерская эскадра, находящаяся в Алжире, готовится прийти на помощь Женсулю.

Позднее Черчилль признал, что командир Соединения Н столкнулся с тяжелой дилеммой.

«Колебания британского адмирала и его командиров были ясно видны из полученных радиограмм. Только прямой приказ мог подтолкнуть их открыть огонь по тому, кто еще недавно был товарищем по оружию. В Адмиралтействе тоже царил разброд».

Тем не менее, Черчилль отметил, что это «не поколебало решимости военного кабинета». В Лондоне начали бояться, что Сомервилл уже протянул слишком долго, и в 18.26 была отправлена радиограмма с приказом: «Французские корабли должны выполнить наши требования или затопиться, или быть потопленными до наступления темноты». Но к тому времени, когда Сомервилл получил это распоряжение, бой уже почти завершился.

В 17.54 он, наконец, приказал открыть огонь. Британские линкоры дали первый залп с дистанции около 15000 ярдов. Это был максимум, который в тот момент позволяли условия видимости.

Французские корабли стояли шеренгой позади волнолома под прикрытием фортов Мерс-эль-Кебир и дю Сантон. Если смотреть со стороны берега, то порядок был следующим: «Дюнкерк», «Прованс», «Страсбург», «Бретань» и гидроавиатранспорт «Коммандант Тест». Все они стояли кормой к морю. В западной части гавани, ближе к берегу, внутри противолодочных сетей стояли лидеры «Могадор», «Вольта», «Линкс» и «Террибль». Обе стороны имели более чем достаточно времени, чтобы подготовиться к бою, однако положение французских кораблей было более сложным. Им мешали береговые высоты, они также перекрывали линию огня друг другу. Кроме того, перед началом боя им следовало сняться с бочек.

Ни один английский корабль не получил попаданий, хотя в самом начале боя один или два французских залпа накрыли британскую колонну.

«В ходе боя „Худ“ несколько раз накрывало вражеским огнем, один офицер и один матрос были ранены осколками. Других потерь не было. Даже естественное возбуждение людей, впервые оказавшихся под огнем и слышащих над головой свист вражеских снарядов, не могло заслонить тот факт, что бой вскоре превратился в настоящее избиение».