— Между нами произошло небольшое недоразумение…

Я непременно должен был отреагировать на такую наглость и вскричать: «Как, вы похитили женщину, пытались меня убить, а говорите о „небольшом недоразумении“!»

Но я по-прежнему молчал, и ему пришлось продолжить:

— Я бы хотел с вами объясниться.

— Объясняйтесь, — разрешил я.

— Вы неправильно поняли то, что произошло, и совершили против нас неправедные действия.

— А что, собственно, произошло? — перебил я.

— Госпожа Кудряшова по своей воле, в чем у меня есть свидетели, покинула вас.

— А я что, спрашиваю у вас отчет за действия госпожи Кудряшовой? — удивился я.

— Нет, но вы задержали моего дворового человека…

— Какого еще человека? В первый раз о таком слышу.

— Как? У вас в плену находится мой дворовый человек Семен Ахлысов…

— Ваш человек? А вы, собственно, кто такой?

— Я?

— Вы.

— Я? — повторил он. — Позвольте представиться…

— Пустое. — Я поймал кураж, и меня понесло. — Вы уже один раз соврали, соврете и во второй. Вот и теперь врете, что я похитил вашего дворового! Вы еще обвините меня в том, что я как баранов зарезал других ваших людей и забрал у них этот пистолет и эту шашку.

Магистр посмотрел на мое оружие и начал бледнеть. Его кошачьи глаза застыли.

— Откуда они у вас? — наконец, смог проговорить он. От его недавней наглой самоуверенности не осталось и следа.

— По случаю купил на торге, — откровенно стебаясь, осклабился я. — Что, шашка нравится? У вас есть еще вопросы, а то меня ждут дела?

— Я хочу предложить вам определенную сумму денег, чтобы вы покинули наши места, — после полуминутной заминки сказал он.

— Сколько? — заинтересовался я.

— Скажем, пятьдесят тысяч рублей…

— Так мало? Ваше предприятие стоит гораздо дороже, а я хочу прибрать его к рукам.

— У вас ничего не выйдет. Вы не знаете, с кем связались!

— Ой ли! Пока, кажется, у меня все отлично получается.

— Да? — насмешливо спросил магистр. — Сейчас проверим.

Он театральным жестом вытащил из кармана белоснежный шелковый платок и махнул им в воздухе. Я, так же театрально приподняв бровь, выжидающе смотрел на него. Магистр опять махнул платком.

— Вам жарко? — поинтересовался я.

— Сейчас! — пообещал он и громко кашлянул.

— Если вы подаете сигнал, то напрасно, ваши пластуны случайно утонули в болоте.

— Как утонули? — глупо спросил он и поглядел на кусты, за которыми должна была прятаться засада.

— Вы зря одеваете своих людей в красное платье. Цвет, конечно, красивый, но очень бросается в глаза.

— Ты хочешь сказать? — начал он. — Ты!

— Эй, без глупостей, — закричал я, наводя на магистра свой кремневый пистолет.

Однако, его желтые сталинские глаза вспыхнули такой ненавистью и отвагой, что вся моя веселость тут же пропала.

— Убью! — зарычал я… в свою очередь, наводя на меня капсульный нереального калибра кольт.

Действуя на рефлексе, я нажал спусковой крючок, целясь магистру в грудь. Прогремел выстрел, противник дернулся, но почему-то усидел в седле и, скаля крупные желтые зубы, приставил ствол мне к груди.

— Умри, проклятый, — закричал он и нажал на спуск.

Все это произошло так быстро, что, честно говоря, я не успел даже испугаться. Только после того, как сухо щелкнул боек, пробивая пистон, время для меня остановилось. Я успел рассмотреть пробитый моей пулей камзол на груди противника и блеснувшую под ним стальную пластину, гримасу отчаянья на его лице, когда его пистолет дал осечку. Магистр был очень силен физически, что мне уже довелось испытать, но теперь он даже не попытался вступить со мной в единоборство. Последняя неудача доконала его. Он дал шенкеля своему англичанину, и мощное, благородное животное одним прыжком отскочило от меня на несколько метров.

— Стой, — закричал я в нервном ажиотаже, выхватывая шашку, но магистр был уже далеко. Его конь, как птица, летел в сторону далеких зрителей.

— Чтоб ты сдох, ублюдок, — прошептал я и поскакал к воротам хутора.

Сзади прогремел нестройный ружейный залп, но расстояние было так велико, что только несколько пуль низко пропело где-то над моей головой.

— Что случилось? Ты ранен?! — в один голос закричали мои соратники, когда я мешком свалился с лошади.

— Погодите, дайте сначала воды, — попросил я, пытаясь устоять на трясущихся, ватных ногах.

Хозяин побежал к колодцу, а я вынужден был опереться о твердое плечо Ефима.

— Посмотри, что они делают! — попросил я Ефима.

Тот понял и выскочил за ворота.

— Ускакали, — сказал он, возвращаясь.

Прибежал Александр с целым ведом воды. Я встал перед ним на колени и опустил в него лицо. Сделал несколько глотков и начал приходить в себя.

— Что это была за стрельба? — спросил он.

— У магистра пистолет дал осечку, — ответил я, — а на нем оказались латы.

— А кто стрелял-то? — не понял Александр.

— Я, но на магистре были надеты латы.

— А он что?

— Его пистолет дал осечку, — машинально повторил я.

— Значит, не договорились?

— Нет, он и не собирался договариваться, но теперь так напуган, что вряд ли решится на нас нападать, — более толково объяснил я.

— А с Марьей что? — вмешался в разговор Ефим.

— Не знаю, магистр пытался меня обмануть, что они поехали к ним сами.

— Это же вранье! — возмутился неискушенный в жизненных коллизиях конюх.

— Да, конечно, — тускло пробормотал я, — но нам придется это доказывать с оружием в руках, а я еле стою на ногах, и от голода тоже.

Хозяин намек понял и, ни слова не говоря, пошел в кладовую за припасами, а я зашел в избу и перекрестился на образа. На всякий случай. Кого благодарить за осечку пистолета магистра, я не знал. Начал с Бога.

— Щи да каша, пища наша, — озвучил солдатскую поговорку Александр Егорович и положил передо мной краюху черствого хлеба. — Совсем без бабы оголодал, — сообщил он, видимо, для того, чтобы как-то меня утешить.

— Может, действительно, хоть кашу сварить, — подумал я вслух.

— Для того сначала печь истопить надобно, — подавил в зародыше мою инициативу хозяин. — Когда нам этим заниматься!

Действительно, после столкновения с магистром топить печь мне не хотелось, а потому пришлось удовлетвориться сухим пайком.