Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В постель?
— Только девять. Я не инвалид, Фицджеральд.
— Разве я сказал «спать»?
— Сначала грязная посуда, — отвечает Майк, и Лиам громко вздыхает.
Майк полагает, что это все еще пережиток подросткового возраста. Вместо того чтобы пытаться заманить Майка в постель, он помогает с уборкой, загружая посудомоечную машину посудой. По-семейному, до смешного. Несколько лет назад это заставило бы его нервничать, но сегодня — нравится.
У Майка больше нет хоккея. Он не пьет алкоголь, ему нельзя больше одной чашки кофе в день. Не может нормально тренироваться, не может посмотреть целиком весь фильм, не может прочитать больше одной главы книги за раз, не может доехать до Дулута к матери, не останавливаясь на каждой гребаной заправке для передышки. Не может унять дрожь в руках.
Но у него есть Лиам. И, возможно, это не так много, может быть, этого недостаточно, но в данный момент его вполне все устраивает.
Глава 21
Через два дня после того, как Детройт досрочно занимает место в плей-офф, Лиам звонит Майку.
— Думаю, что на этот раз команда пройдет весь путь до конца.
— Слышал что-нибудь про не сглазить? — спрашивает Майк. А ведь «Ред Уингз» еще даже не закончили регулярный сезон.
Майк никогда не был особенно суеверным — конечно, если не сравнивать с большинством хоккеистов, у которых больше суеверий, чем отсутствующих зубов — дело в том, что Лиам ведет разговор из раздевалки, его коллеги могут разозлиться, услышав такое. Для многих подобное смелое заявление по сути равно накликать беду.
— Я серьезно, — говорит Лиам.
— Никто не знает, что будет. — Лиам замолкает и молчит достаточно долго, чтобы Майк заподозрил неладное. — Если мы выйдем в финал, ты приедешь? — спрашивает он, и до Майка доходит, что это первый раз, когда Лиам приглашает его на одну из своих игр впервые за два года с той памятной встречи в баре. Тогда он спросил, не зная, понятия не имея, сколько просит. Зато сейчас он знает.
— Теперь это «если»? — ехидно спрашивает Майк. — Не «когда»?
— Кто-то сказал, что никто не знает, что будет, — парирует Лиам. — Так ты приедешь?
— Я подумаю. Тебе нужно еще пройти три раунда, но даже в этом случае можно использовать, например, «предположительно».
— Я знаю, — соглашается Лиам, но говорит это так, будто подшучивает, а не соглашается.
***
В этом году Майк все же уделяет внимание плей-оффу. Ну, по крайней мере, повышенное внимание к «Ред Уингз». С тех пор, как вышел на пенсию, он впервые так заинтересован итогом турнира. С тех пор, как они вернулись к тому, кем бы они ни были, Майк не особо следил за карьерой пацана. Он обычно ограничивался проверкой статистики на утро после игры или слушал, как Лиам ликует над двумя очками, или жалуется на грубую игру, перечисляя каждый свой синяк. У Лиама их больше, чем было в свое время у Майка. И виновата в этом не только чувствительная кожа, но и то, что он легкая мишень, и скорее всего его часто подсекают в игре. Еще и дурная склонность маячить перед воротами сбивает его с ног. Большую часть времени он продолжает крутиться перед воротами, упрямый маленький засранец, и грубая игра оставляет на нем свои следы.
Майк осматривает его тело в поисках синяков и кровоподтеков, не особо церемонясь, потому что Лиам не любит нежно — скорее, осторожно. Прослеживает места, где другие оставили на нем свой след и сдерживает захлестывающий его гнев, не понимая, связано ли это как-то с насилием над Лиамом, или просто с тем, что чужой человек оставил на теле парня отпечаток. Это бесит и злит.
Одна из этих причин… Одна из причин его бешенства и злости означала бы, что он стал лучше.
Он все еще не уверен, какая именно причина больше бесит и злит его.
«Ред Уингз» прорываются через первый и второй раунды, Лиам набирает очко за очком. Он никогда не играл так раньше, Майк может констатировать, просто слушая, ему не нужно смотреть игры Лиама, чтобы понимать, что тот почуял вкус победы. У Майка не было привычки читать прессу, даже когда он играл сам, а сейчас он ловит себя на том, что жадно просматривает статьи о «Ред Уингз» в поисках имени Лиама. И там всегда похвала, и не только от «Ред Уингз», но и от национальных СМИ, канадских и американских. Абсолютно заслуженно.
Не только Лиам подталкивает команду. Кажется, для «Ред Уингз» все сложилось в один удачный момент: ловкий вратарь, защита на воротах, слаженная игра четырех «пятерок», и каждая на отлично справляется со своими задачами. Похоже, Лиам прав — это их год. По крайней мере, год его прорыва. Майк всегда знал, что у пацана есть все задатки для взлета, и когда наступит очередное межсезонье, кто-то отвалит за него большие деньги.
«Ред Уингз» выходят в финал Западной конференции, обыграв «Кингс» в шести матчах. Победитель серии — абсолютный разгром, 6:1. И Майк покупает билет в Детройт еще до того, как звучит финальная сирена.
— Ты, блядь, это видел? — ликует Лиам через час.
Майк прекрасно представляет себе Лиама прямо сейчас: волосы влажные после душа, горло пересохло от победного ора, сам светится ярче, чем кто-либо в той проклятой комнате.
— Я видел, — отвечает Майк. И добавляет чуть тише, потому что это не совсем правда: — Ну, я слышал.
— Итак… — начинает нерешительно Лиам, и Майк знает, что он собирается спросить.
— Приеду во вторник, — отвечает на невысказанный вопрос Майк, и Лиам резко выдыхает.
— Хорошо, — говорит Лиам, — И это… спасибо.
— Ты сам попросил.
— Да, я просил, — соглашается Лиам, потом снова: — Спасибо.
— Иди праздновать. Скоро увидимся.
— Да, — произносит Лиам, и Майк слышит, как он улыбается.
***
Родители Лиама тоже приехали в Детройт на финал, что было ожидаемо, но об этом Майк не подумал. Хорошо, что они остановились в отеле, а не у Лиама в комнате для гостей, так что Майку не придется неловко делить с ними пространство, когда все будут притворяться, будто не замечают, что он каждую ночь спит в комнате их сына. Майк без понятия,
