Промелькнула дикая мысль: Люси сбежала. Забрала Джина и ушла от него, потому что ей все надоело. Замок, привидения, полиция, его сумасшедшая бывшая и все остальное.

Нет. Только не Люси.

На полу под раковиной что-то темнело. Питер наклонился и почувствовал, как внутренности сжало ледяной рукой. Он поднял брелок — маленького плюшевого пингвина. Цепочка была оборвана — звенья грубо вывернуты.

Он посмеивался над маниакальным пристрастием жены к пингвинам. Люси их просто обожала. Она собирала всякие картинки и открытки с пингвинами, фигурки, игрушки. И мечтала потискать большого императорского пингвина. «Люс, тебе не понравится, — смеялся Питер. — Он воняет рыбой и вообще долбанет тебя клювом». Этот брелок она носила на сумке, куда складывала всякие вещицы Джина.

Теперь он точно знал — что-то случилось.

На всякий случай Питер заглянул в мужской туалет — пусто. Рядом была какая-то кладовка и еще две закрытые двери. Он поднялся наверх, прошел через зал и выглянул в сад, пытаясь надеяться, что они просто разминулись — хотя это было невозможно.

— У вас все в порядке? — спросил официант, заметив, что он в замешательстве топчется в дверях.

— Моя жена… — Питер с трудом проглотил комок в горле. — Она ушла в туалет и… пропала.

— Вы искали ее там? — лениво поинтересовался официант. — Может, она просто ушла? Домой, например?

— Она пошла переодеть ребенка. Вы же видели, мы с грудным ребенком. В туалете ее нет.

— Может, вы просто не заметили, как она прошла мимо вас?

— Вы издеваетесь? — разозлился Питер. — Не могла она вот так взять и уйти!

— Что-то случилось? — к ним подошел метрдотель, который просматривал счета за конторкой в углу зала.

Питер, теряя терпение, снова повторил, что его жена ушла переодеть ребенка и пропала.

— Я видел ее. Она спустилась вниз. Минут двадцать назад. Но обратно не проходила. Это точно. Если ее нет в туалете, значит, могла выйти только через служебный выход. Через двор можно попасть на улицу. Минуту.

Метрдотель свернул в коридор и заглянул в первую открытую дверь, за которой находилась моечная. У входа стоял металлический стол, заставленный грязной посудой, у другого стола мойщица в клеенчатом фартуке сортировала тарелки по размеру, расставляя их в решетчатые короба посудомойки.

— Лин, ты не видела, по коридору не проходила женщина с младенцем? — спросил ее метрдотель.

— Я вижу тут только грязную посуду, — раздраженно буркнула мойщица.

За следующей дверью была кухня, где у плит и разделочных столов орудовали несколько поваров.

— Парни, не видели женщину с ребенком?

— Двух женщин, — поправил один из них, высокий сутулый мужчина в сдвинутом на затылок колпаке. — Одна держала ребенка. Я крикнул, что туалет по лестнице вниз, но они пошли дальше по коридору. Я подумал, хотят сбежать, не заплатив, но пока снял сковороду с плиты, их уже не было. Наверно, прошли через двор на улицу.

— Ну точно! — метрдотель повернулся к Питеру. — В зале сидела женщина. И она тоже прошла к туалету. И не возвращалась.

— Как она выглядела? — Питер едва сдерживался, чтобы не заорать.

— Не могу сказать, — покачав головой, метрдотель повернулся к официанту, который топтался поодаль. — Позови Элен. Давайте вернемся в зал, — сказал он Питеру, — сейчас подойдет официантка, которая ее обслуживала.

Плотного сложения девушка, на которой короткое форменное платье выглядело довольно вызывающе, рассказала, что женщина сидела в саду за столиком у входа в ресторан, на самом солнце, пила кофе. Потом, видимо, ей стало жарко, она расплатилась и пересела с чашкой в зал. Высокая, худая, темноволосая, лет сорока пяти. В джинсах и желтой трикотажной блузке.

— Она, знаете, такая… неухоженная, — рассказывала Элен. — Стрижка короткая, но отросшая, неаккуратная. Седина не закрашенная. Макияжа нет, кожа плохая. Морщины. Ногти на руках безобразные, обломанные. Сначала сидела спокойно, о чем-то думала. Пила эту несчастную чашку кофе полчаса, наверно. Потом явно нервничать начала. Как будто что-то увидела. Или кого-то. Спросила, можно ли в зал перейти.

— Черт! Вызовите полицию. Это могла быть моя бывшая жена. Она ненормальная. Хотя нет, подождите.

Питер достал телефон и набрал номер Локер. Выслушав его, она поинтересовалась все тем же кислым тоном:

— Вы уверены?

— Уверен! — потерял терпение Питер. — Или вы будете утверждать, что жена сбежала от меня через черный ход ресторана с любовницей, прихватив ребенка?

— И такое бывает, — невозмутимо ответила Локер. — Оставайтесь там, сейчас приедем. Передайте администрации, пусть попросят посетителей пока не уходить. Может, кто-то что-то видел.

Питер вышел в сад, сел за свой столик, залпом выпил остывший кофе.

— Вам что-нибудь принести? Еще кофе? Или воды? — неслышно подкрался официант.

Отказавшись, Питер попросил счет и потянулся за сумочкой Люси: в этом ресторане не принимали банковские карты, а у него не было наличных. Когда он доставал из ее кошелька деньги, из кармашка для визиток выпала узкая глянцевая карточка, на которой было напечатано: «Джеймс С. Оливер» и от руки был написан номер телефона.

У них с Люси не было привычки совать нос в телефоны, записные книжки и прочие личные вещи друг друга. Но сейчас ситуация была в корне иная. Если бы кто-то спросил Питера, с какой стати он вдруг решил набрать номер с визитки, вряд ли бы он смог ответить.

— Добрый день, — ответил после восьмого гудка приятный женский голос. — К сожалению, мистер Оливер сейчас не может ответить, но он обязательно вам перезвонит, как только освободится.

— Простите, пожалуйста, могу я узнать, чем занимается мистер Оливер, — спросил Питер.

— Мистер Оливер — частный детектив, сэр, — после паузы в легком замешательстве ответила женщина. — Я могу вам чем-то помочь?

[1] Пруф (англ. proof) — технология чеканки монет и медалей улучшенного качества, используемых как сувениры и предметы коллекционирования. Главным отличительным признаком таких монет является ровное зеркальное поле и контрастирующий с ним матовый рельеф.

Мистрис Бигль настолько впечатлилась запросами своего квартиранта, что позволила Мартину пользоваться своей гостиной. К ее великому изумлению, потрепанный проходимец на неухоженной лошади оказался состоятельным господином, да еще и обученным грамоте!

Пока Мартин тосковал за столом над чистым листом бумаги, на котором в течение часа не появилось ни слова, вдова привела рыжеволосого парня лет семнадцати, похожего на лису. Одет он был бедно, но чисто и аккуратно — чувствовалась рука любящей женщины.

— Вот, мастер Кнауф, — торжественно объявила мистрис Бигль, — это Билл Фитцпатрик. Если договоритесь, спать он может в чулане рядом с вашей комнатой. За отдельную плату, конечно.