– Ана! – я шагнул к ней.

Резкий разворот, взгляд в ответ, как выстрел, и я уже рядом. Она почти рухнула в мои объятия. Физически почувствовал, как мгновенно расслабились ее мышцы, что-то буркнула в мою грудь, ее руки медленно поднялись и плотно стиснули мое тело поперек груди – именно так женщина обнимает мужчину на Мау, а не виснет на его шее, как здесь. Мы стояли, я вдыхал ее запах – пахла она уже Землей, но мне хотелось верить, что еще не выветрился кусочек того воздуха – воздуха далекой планеты шестилетней давности.

Она подняла голову:

– Извини, эль, я не успела. Но я принесла маяки. Те два, которые оставались у тебя. Помнишь, ты показывал, где их спрятал?

– Ань, за что ты извиняешься? Это я виноват. Все, что случилось с тобой, – это из-за меня! Я вообще не знаю, как мне исправить все это!

– Не понял, дурак. Старшая специально отправила к тебе тот артефакт. Она знала, что будет. Не знаю откуда, но знала. И так радовалась, что проболталась об этом раньше времени. Не знала старая сучка, что стены в башне теперь не слушают ее приказов. Я, как узнала, тут же вылетела. Опоздала на пару часов. Этот идиот Сомтанар еще носился перепуганный по нашему логову.

– Он жив? – я немного отстранился, любуясь красотой своей скелле.

Она криво усмехнулась, вглядываясь в мое лицо:

– Я скелле, а не тупой мужлан. У меня нет обыкновения ломать табуретки, за которые случайно зацепился пальцем.

Вспомнила. Вот же! Один раз-то и сорвался! Вместо этого сказал:

– Я люблю тебя. И… – Я замялся, но она требовательно подтолкнула. – Я едва не простился с тобой уже, – прошептал то, в чем боялся признаться себе сам.

Она погладила меня рукой по щеке – по-прежнему идеально голой, и на какое-то время мы снова зарылись в объятия.

Потом отрылись, снова зарылись, и снова, и снова. Я соскучился, а в Ане проснулась женщина, задавленная суровой дрессурой скелле, женщина, навсегда спрятанная в бетонном бункере глубины души от опаляющего дыхания Источника. Земля освободила ее, и она спешила, спешила вдохнуть жизнь полной грудью.

Очнулся я в ванной, наполовину торчащим из воды, изогнувшимся над дурацкой панелью, судорожно пытаясь заставить воду пахнуть лавандой – «так же как в той маленькой раковине». Маленькая пятка медленно скользнула между моих лопаток.

– Ань, подожди.

– Скажи, Илья, а когда мы вернемся, ты сможешь быть со мной?

Я развернулся. Вопрос, как говорится, не в бровь, а в глаз. Ана, расслабленной кошкой утонувшая в душистом кипящем озере, смотрела так, как могут только эти пушистые твари – неподвижный, предельно сосредоточенный взгляд – последнее, что видят их жертвы перед смертью.

– Ты знала, что я теряю способности? – я немного удивился.

– Не знала. – Она погрузилась почти по самые глаза – тигриный взгляд застыл, как перископ, потом вынырнула. – Но это не так уж и сложно вычислить. Не забывай – я скелле.

Я помедлил:

– Не уверен, но предполагаю, что все начнется по-новому. Новый цикл, так сказать. Какое-то время они будут расти, пока не достигнут пика, – потом снова пропадут.

– Ну, потом – это потом.

Я прекратил терзать стену и обернулся к жене:

– Полагаешь, нам надо вернуться? – В голове всплыли два камушка, лежавшие без призора на столе в кухне.

– Конечно! – она явно удивилась. – Ты эль. Ты уже не принадлежишь этому миру. Твоя миссия на Мау не закончилась.

– Ань, моя миссия там только началась. И, если уж на то пошло, Храм желал, чтобы я попал сюда – на Землю.

Она вынула из воды две изящных темных руки со светлыми ладошками, забросила их на бортики, не отрывая взгляда от добычи:

– Ты сам говорил, Храм – безмозглое устройство. Оно не может ничего желать.

– Не такое уж и безмозглое… – начал было я.

– Не важно, – перебила меня она. – Ты здесь. Ты добился чего хотел?

– Еще нет.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга двумя застывшими удавами.

– Хорошо. Я подожду. Сколько тебе надо времени?

Я замялся, опустился в воду, ноги скользнули по ногам супруги.

– Думаю, что немного. Проблема не во мне.

– А в чем? – Ана почти мурлыкала, но я по-прежнему ощущал ее смертельное в другом мире внимание.

– Я не могу связно передать все, чему научился. Это ведь не учебник и не цикл статей по теме, это, по сути, путевые заметки, обрывки ворованных сведений и криво понятых объяснений. Все, чем я могу удивить местных, – дар Храма.

– Что за дар? – перебила Ана. – Эта хрень, от которой тебя тянуло блевать?

– Она, – протянул я, – эта, как ты выразилась, хрень без присутствия Источника оказалась не такой уж и тошнотворной. Я не только могу воспринимать реальность иначе, но и, пользуясь символами языка создателей, кое-что делать.

Ана потянулась, придвинулась ближе – кошке надоело забавляться, она желала сожрать несчастную мышь, обняла меня за шею:

– Давай ты расскажешь об этом поподробней, – она почти мурлыкала. – Но не сейчас.

– Ну так что там с этим даром? – час спустя напомнила мне неугомонная инопланетянка, когда мы расположились на кухне, где мне предстояло решить еще одну загадку – как заказывать еду на космический корабль.

– Не знаю, что там Храм намудрил, но я просто воспринимаю пространство вокруг, через память. – Я бросил не поддавшийся с первого раза интерфейс и с энтузиазмом продолжил: – Как бы это объяснить? Представь, что расстояние – это прошлое. Чтобы рассмотреть что-то вдалеке – нужно его вспомнить. Направления вроде остались те же, но все восприятие идет через механизмы памяти.

– Ты не отвлекайся давай, – Ана кивнула на брошенный