годами оттачивал все свои навыки до совершенства, при этом не получая новых уровней. Чтобы использовать все его навыки и образы он должен был… У него должно было развиться очень серьёзное Эфирное Истощение. Но даже так…

Вдобавок стоило учитывать, что этот Эфир… не был тем Эфиром, которым, как считал Этон, обладал Пожиратель. Эфир Рэндидли был такой… совершенным. Будто Этон всю свою жизнь пил лишь отвратительное пойло, а сейчас впервые припал к чистому и свежему источнику воды.

Однако сейчас этот парень с тяжёлыми ранами и истощённым сознанием с трудом отходит от последствий его рискованного поступка, что позволил им выиграть время. Этон предположил, что в сложившейся ситуации этот юнец будет мёртвым грузом на его плечах, как и его дочь или сам Драк Вирд. Но сила Гостхаунда заключалась в его упорстве и приспособляемости.

Такие грубые вмешательства в образы и сознание трудно излечить. Некоторым никогда это не удавалось. Но если воссоздать такой образ… то он очистится и превратится в куда более сильную версию образа.

И по какой-то причине Этон считал, что Рэндидли не состоит в числе тех, которым никогда не удаётся излечить свой разум. Осознание этого факта вселяло в Этона воодушевление и гордость, но в то же время ещё больший страх. Если этому мальчишке дать время… то уж лучше отправить его обратно домой. Для начала нужно, чтобы Диввельтиан сказал ему, куда его надо отправить.

Изменив приоритеты, Этон умчался вперёд.

Глава 287

В миг, когда Лукреция, Вечная Ведьма, которую одно из воспоминаний Шала признало его настоящей матерью, бесследно исчезла из комнаты, душа Шала убежала в пятки. Так в его жилах текла её кровь… Кровь той, что пришла в его мир с мира по ту сторону передовой. Осознание этого заставило Шала…

Донёсшиеся из улицы потоки ругательств привлекли внимание Шала к пролому в стене. Шал встал на ноги и сам удивился тому… насколько хорошо чувствовалось его тело. Будто он заново родился и очистил своё тело до совершенного состояния. Впервые за долгое время его мысли были чёткими, а разум чистым и ясным. Тень Аемона перед своим исчезновением рассказала ему, почему она находится в его теле, и как Лукреция пыталась следить за ним. Сейчас же эти два влияния, что затуманивали его внутренний мир и запутывали потоки Эфира в его теле, исчезли без следа.

Когда Шал лишился этих двух оков, наложенных на его сознание…

Подходя к пролому, Шал размял руки. Когда он выглянул наружу, то увиденное там заставило его затаить дыхание.

Над Герроарком Чаром, патриархом Стиля Бесконечной Жары, что валялся на земле, стоял некто с виду похожий на голема, в руках которого был молот и скипетр. Этот голем улыбался своим каменистым лицом, смотря сверху вниз на поверженного противника.

– Мне было приятно провести с тобой столь замечательный бой, но похоже, моя роль подошла к концу. Оставайся целым и живи, пока твои люди не будут петь похвальные песни в твою честь, – в свои последние слова голем будто вложил некое напутствие, что Шал никак не мог связать с этим существом. А потом тело голема начало истаивать в воздухе.

– Пожалуй… соглашусь с тобой, – ответил Герроарк, поднимая себя с земли. – Бой с тобой послужит мне хорошим напоминанием не забрасывать свои тренировки. Полагаю с тех пор, как я стал Мастером, у меня было… столько хлопот. Твоя сила настолько превосходящая… что к ней грех не стремиться.

– На всё воля Создателя, – несколько странным грохотом ответил голем и пожал плечами. – У всех нас своя судьба.

После этих слов голем окончательно растаял в воздухе. Оставшиеся на месте принявшего свою судьбу блики огоньков быстро исчезали. Однако текущая ситуация поражала воображение. Мастер Герроарк получил в ходе сражения много тяжёлых ран, а часть его доспехов прекратила своё существование. На губах Герроарка была застывающая кровь.

Чуть в стороне над связанным Клаптрапом стоял Диввельтиан. На улице вокруг них валялось ещё несколько неподвижных тел. Кроме того в сторонке стояли в замешательстве две растерянные фигуры. Шал спрыгнул со второго этажа прямо на улицу, и взгляды всех присутствующих обратились к нему. Герроарк даже вздохнул.

– Возможно… последние несколько десятков лет я вёл себя глупо… Слава моей семьи – это пустое место, если моя сила столь упала… – пробормотал Герроарк, но когда потом он посмотрел на Шала, его глаза посерьёзнели, и он сказал: – Но я должен знать…

– Я не сын твоей внучки, – ответил Шал и сам удивился тому, как просто он это сделал. Такое его отношение заставило Шала задуматься над тем, кто был для него семьёй, и к кому он чувствовал привязанность. Всё это время он будто плыл по течению. Самым близким человеком для Шала был Пронто, и Шал был вынужден…

Шал закрыл глаза и отпустил эти воспоминания. С ними он разберётся позже.

– Это к лучшему, – с облегчением кивнул Герроарк. – Потому я нападу на тебя, но если у тебя хватит сил выжить, то это больше не будет касаться меня самого.

Шал в удивлении вытаращил свои глаза. Сразиться с Мастером…? В момент, когда он услышал эти слова, его тело пронзил дикий ужас, но вместе с ним пришло и некое безрассудство. Это безрассудство было тем, что поддерживало Шала всё эти годы и помогало ему расти над собой. Эту черту он перенял от Пронто. Несмотря на все свои недостатки… он был превосходным братом. Пронто был для Шала лучшим отцом, чем сам Аемон.

Мастера были ближе всех к идеалам Копейщика. Именно они господствовали над Эфиром этого мира. Они были способны создавать собственные большие Наборы Навыков, а самые талантливые могли создавать даже Навыки Души.

Но бой против них был бессмысленным по совсем другой причине. Они настолько управляли Эфиром мира, что могли отрезать от Эфира своих противников. Поначалу этот эффект был малозаметным, так со слабыми противниками почти ничего не случалось. Но чем сильнее был человек, тем больше он зависел от Эфира. И вот в схватке с Мастером он бы в скором времени обнаружил, что его образы теряют свою эффективность, пока не исчезают совсем, его тело слабеет, а воля трещит по швам.

То есть, навыки мало чем смогут помочь против Мастера.

Однако всё зависело от мира. Казалось, вот почему Мастер не смог сильно повлиять на того необычного голема, который, казалось, черпал Эфир из какого-то другого места. Но теперь голема больше нет…

Диввельтиан шагнул