Наигранный ужас публики, яростное мотание головами, пожилая женщина закрыла рот ладонью, но в итоге все завершилось бурными аплодисментами.

— Это ваши аплодисменты, — пояснила Нина вновь пришедшему, и тот слегка поклонился.

— На всякий случай я все же задам вам этот вопрос еще раз: вас ни разу не судили за грабеж или убийство? Нет ли на вашей совести подобных провинностей?

— Не-е, ничего такого. Напротив, — весьма скромно заверил господин Бойц. Походило на правду.

Как выяснилось из разговора с Ниной, он был работником филиала супермаркета.

— Спасибо, Вольфганг, что навестили нас!

Милой улыбкой Нина отослала его прочь.

— Почему так вышло? — обратилась она ко мне. Таинственным образом она уже успела очутиться рядом со мною на софе. При этом меня внимательно изучала одна из камер.

Полной уверенности я не испытывал. Возможно, тут сыграли роль выступающие надбровные дуги. А может, и выдающиеся скулы. Трудно сказать.

Нина ободряюще кивала в ответ на мои речи, однако мне от этого легче не становилось.

Оставшийся неузнанным, задвинутый на второй план убийца и грабитель дал ей пищу для размышлений. Публика, к которой она затем обратилась, также терялась в догадках, озабоченно покачивая головами.

— Выходит, если я правильно поняла, лицо ни о чем поведать не может?

— Я бы так не сказал, — ответил я. — Все зависит от ситуации.

Мне вспомнилась история о том, как Лафатер, представленный незнакомцу, не мог избавиться от мысли, что «этот человек убийца». Он тем не менее продолжал беседовать с ним, проявляя обычную благосклонность и радушие, а несколько дней спустя выяснилось, что человек этот и правда являлся одним из убийц шведского короля!

— Так вот, — начал я, — попытаюсь привести вам пример из истории…

Из громкоговорителя донесся голос режиссера:

— Из-за лица Бойца вылетаем секунд на пятнадцать! Нина дала мне договорить начатую фразу, потом встала. Отбой.

— Ты был великолепен!

— Да я ведь и сказать ничего не успел.

— Ну вот я и говорю — ты был великолепен.

Магда прислала в студию автомобиль, доставивший меня прямиком в главный офис «Пер Кон».

— Кстати, наш сторож внизу тебя сразу узнал?

Я посмотрел на нее с изумлением. Никакой сторож мне по дороге к ней не встречался… Ах, это! Только теперь вспомнил.

— По-видимому, так, — ответил я. — Смею тебя поздравить!

— Сегодня утром я загрузила в программу твою фотографию.

Она пробежалась пальцами по нескольким клавишам и развернула монитор компьютера в мою сторону.

Там воздвиглось изображение гориллы со строгим выражением физиономии, нацепившей на нос мои очки, что, на мой взгляд, было совершенно излишне.

— Ты изменился, — заметила Магда.

— Да, немного.

Я смущенно провел ладонью по остаткам волос.

— Но тебе идет.

— Благодарю.

Магда кликнула по моим волосам, и они исчезли.

Сходство этого типа на экране с гориллой еще более усилилось.

— Даже если бы ты появился здесь с наклеенной бородой, в солнечных очках и тому подобное, для «Зорро» это теперь скорее всего не составило бы затруднения. Мы успели над ним основательно поработать. Ну да ладно.

Наконец-то обезьянья морда растворилась в милосердной тьме.

— Жаль. Я бы сама с радостью подъехала в студию. Но сегодня у нас возникли кое-какие проблемы с клиентурой. В последнюю нашу программу все-таки бесконтрольно вкралось несколько мелких ошибок.

Представив себе эту картину, я слегка скривил рот.

Магда посерьезнела:

— Уверяю тебя, когда все заработает так, как мы задумали, можно будет создавать настоящие физиограммы. Ведь в лицах же так много… как тебе объяснить… намеков. Эскизов. Но если эти линии подчеркнуть, усилить их — у тебя, например, оттенить подвижность мускулов в области нижней челюсти, — получается уже портрет. И мы видим: ага, порывист, чересчур порывист.

Она пристально смотрела на меня.

— Ну что ж, — сказал я, — тогда приступим.

Я положил на колени свой портфель, открыл его и вынул конверт. Мне хотелось как можно быстрее произвести обмен, а потом… смотаться.

— Хочу сразу тебя предупредить: я могу предложить только копию.

— Я так и думала. Да! Уже тогда, в Цюрихе, я подозревала: такой, как ты, непременно должен коллекционировать автографы. У меня и сомнений не было.

— К сожалению, ксерокс тоже оставляет желать лучшего, — тихо добавил я.

— Главное, чтобы читалось.

И вот Магда приняла конверт у меня, а я у нее.

Она подержала его в руке, повертела перед носом, точно принюхиваясь.

— Ну нет, — внезапно провозгласила, — так не пойдет. Чересчур уж формально, словно передача денег у мафии.

Она встала, обошла стол и поцеловала меня в лысый лоб.

— Спасибо, — шепнули ее губы где-то там, наверху. В ушах моих зазвенели колокола.

— Магда, — сказал я и, выпрямившись, поднялся с кресла, — ты не обидишься, если я буду с тобой откровенен?

— Нет, конечно.

— Слушай, мне пора. Мой поезд. Я очень тороплюсь.

Я сумел уже окончательно встать, вернее, выпутаться из вишнево-красного кресла.

— Заказать тебе машину?

— Спасибо, спасибо, я и так найду дорогу.

Я старался не допустить, чтобы мой уход выглядел бегством. И все же, быстро, энергично пожав изумленную руку, я не в меру торопливо покинул ее кабинет.

Лифтом не воспользовался, ибо в данном случае я вполне мог при определенных обстоятельствах угодить в ловушку… «Стоять! Вот он и попался — вандал! Похититель рукописей!»

Я беспрепятственно достиг холла, и вот наконец-то дверь.

Почувствовал: за мной наблюдают. Незаметно, на ходу, оглянулся еще раз. И увидел над входом — «Зорро». Холодный стеклянный глаз, нагло блестевший мне в спину.

Дальнейшие события развивались очень быстро.

Я стоял в кухонном отсеке своего «курятника», пребывая в нерешительности и пожевывая печенье. Мои коренные зубы медленно перемалывали сухую, крошащуюся материю.

Свой третий набросок от первой до последний строчки я давно переслал Хафкемайеру. Таким образом, полученное от фрау Сцабо прощальное письмо Энслина — оно, кстати, оказалось копией из Государственного архива кантона Цюрих, которую я мог бы при желании раздобыть и сам, — я в нем использовать уже не сумел, к тому же это письмо, довольно сумбурное, не содержало, с моей точки зрения, ничего особенно нового. Разве что одно предложение, где речь заходит о каком-то «плане». С переводом последних фраз мне помогла местная преподавательница латыни.