— Угу, — кивнул полковник, как будто абонент мог его увидеть.

— Он проверяется так, что настоящий шпион позавидует. Когда был с девушкой, то показывал ей город, крутился. И очень убедительно. Похоже, что «Крыс» серьезно влюблен в «Суслика».

— Чего? Не понял, повтори, — переспросил Щукин.

— Мы фигурантам даем псевдонимы, так легче работать по открытым каналам. Заостренное лицо Кушакова напоминает морду крыса. Мужской род. Отсюда и Крыс. Ну а девушка имеет два слегка выпирающих резца верхней челюсти. Похожа на кролика, зайчика. Но у нас уже есть и Кролик, и Зайчик, и даже Бобрик. Чтобы не путаться, вот и присвоили ей Суслика. У нас сейчас туристический сезон, поэтому работой завалены выше головы. Вот и не прочитали полностью.

— Он вас не «спалил»?

— Нет. Тут все чисто. Так что будем делать? Он скоро вырвется на открытую местность, а там мы можем и «завалиться».

— Бросай его. Лучше потерять, чем он нас срисует.

— Бросаем? Точно? Чтобы потом обид не было.

— Бросай! — принял окончательное решение Щукин.

— Как скажешь. Мы в отчете указываем: «Наблюдение прекращено по согласованию с инициатором». Так пойдет?

— Пойдет. Только опиши, пожалуйста, как он метался по городу. Вы не поняли, куда он рвется? В какой район города?

— Не поняли. Он, кроме водного и воздушного транспорта, использовал все: пересадки с такси на такси, метро, автобус, пешком, рывок дворами. Но теперь понятно, откуда у Крыса такие навыки и способности.

— Попутно можете сравнить активность американцев и англичан за последние три-четыре дня. Установленные разведчики, может, пытались оторваться.

— Думаешь, тайник они закладывали для вашего?

— Уверен.

Повисла небольшая пауза.

— М-да. Сравним, сообщу. Но по памяти не припомню, чтобы установленные метались. За «легалами» такого присмотра нет. Может, они шкоду устроили нам. По просьбе старших товарищей. Проанализирую — сообщу.

Роман с сильно бьющимся сердцем стоял в вагоне метро, прислонившись лбом к стеклу. Это помогало отслеживать всех в вагоне и охлаждало голову. Все прошло хорошо. Он был почти уверен, что слежки за ним не было, так как четко фиксировал все мелочи на всем пути.

Метка, что тайник заложен, была на том месте, где и положено. Горизонтальная черта на столбе возле школы, когда проходил с Олесей, увидел, обрадовался, но виду не подал.

И тайник находился там, где должно. Он присел «шнурки завязать», верхняя часть на шарнире, первая кнопка — снять предохранитель самоликвидатора, чуть сдвинул, пружина быстро и бесшумно сдвинула крышку. Забрал цилиндрический контейнер, на его место положил зашифрованное донесение. Только тронул крышку «камня», как она мгновенно встала на место. Четыре секунды.

Ох как хотелось агенту Растессу вот так, с низкого старта, как на стометровке на зачете во время учебы, рвануть вперед. Сердце выскакивало из груди. Во рту сухо, воздуха не хватает, пот течет по лицу, выедая глаза. С большим усилием, чтобы не ускорить шаг, он прошел по улице, прекрасно понимая, что, если его сейчас возьмут, сложно будет доказать, что «я — не я, и хата не моя»!

Впереди показался «Макдоналдс». В памяти всплыло расположение внутри, сколько входов, где раньше были расположены камеры. Когда был курсантом, хоть здесь и недешево, но иногда можно было себе позволить зайти сюда. Издалека оценил, народу много, значит, легко будет затеряться. Чуть сбавил шаг, с видом праздно шатающегося туриста зашел внутрь и прошел в туалет. В кабинке закрылся, привалился к двери, чтобы с пинка не распахнули, осмотрел контейнер. Метка, что он не вскрывался на месте. Если бы она была повреждена, надо просто спустить в унитаз. Или иным способом быстро избавиться. На донышке небольшая выемка. Пальцем надавить, щелчок, четверть оборота по часовой стрелке, как будто закручиваешь, снова щелчок. Поставлен предохранитель на пиропатроне, он в крышке. Если не знаешь и сразу открутишь, то высокая температура мгновенно уничтожит содержимое контейнера и сам пенал сильно оплавится. Только после определенного рода манипуляций можно откручивать крышку. Рекомендовали, по возможности, использовать его при передаче информации. Но у Романа не было желания попадаться на такой ерунде. Осознавал, что для специалистов не составит много труда опознать, что это за цилиндр. Открутил крышку — в очень тугую трубку были скручены купюры евро.

Хм. Странно. Первая мысль была у Кушакова, что его обманули, разговор шел о долларах. Может, подстава, провокация? Он напрягся, прислушался. За дверью был обычный шум. Потом сообразил, что тридцать тысяч долларов стодолларовыми купюрами в этот цилиндр просто не поместились бы. А вот купюры по пятьсот евро очень даже поместились. Трясущимися руками он пересчитал, вспомнил курс, перевел. Получалось даже чуть больше тридцати тысяч долларов.

Фу! Вытер пот со лба тыльной стороной кисти.

Тонкий листок полупрозрачной бумаги с заданием Роман сунул за обложку служебного удостоверения. Деньги в карман. Теперь осталось отделаться от контейнера, и все, он чист.

За углом, как и много лет назад, стояло несколько контейнеров, в один полетела крышка, в другой — тубус. Время? Нормально. Успевает забрать на Дворцовой площади Олесю. Только надо покататься на метро, посмотреть, нет ли за ним наблюдателей. Самое опасное сейчас — сорваться, потерять бдительность. Или еще хуже, нарваться на группу хулиганов, попасть в больницу, а там могут найти деньги. Звонок в милицию и вопросы от коллег…

Он отслеживал в стекло отражение пассажиров в вагоне. Вроде никто не вызывает подозрение. Но это не факт. Его самого учили не устанавливать визуальный контакт с объектом наблюдения, попросту не пялиться на него, не выдавать интерес к человеку. Сиди, думай о своем. Все люди погружены в свои проблемы. И пока их не попросят о помощи или не привлекут чем-то внимание, то всем все равно на окружающий мир.

Внезапно откуда-то снизу поднялась волна холода. Она стремительно набирала силу, так, что по коже побежали мурашки, волосы на руках встали дыбом, казалось, что и на голове тоже. Кушакову стало страшно. До боли страшно, комок рвоты подкатил к горлу, и он инстинктивно зажал рот рукой. Страх был оттого, что он вдруг понял, осознал весь ужас последствий своего предательства.

Поезд тем временем втягивался на станцию «Адмиралтейская». Роман выскочил из вагона, добежал до ближайшей урны. Его вывернуло наизнанку. Долго, мучительно, со спазмами желудка, до судорог. Люди опасливо обходили его. Немного отпустило. Вытер рот тыльной стороной ладони. Пальцы предательски подрагивали. По спине, по лицу катился крупным градом ледяной пот. Скорее на воздух! Ноги были ватными, не слушались, его пошатывало как пьяного.

В киоске Роман купил бутылку воды, долго, тщательно полоскал рот, сплевывая в урну, долго мыл руки, лицо. Ему хотелось заплакать. Как в детстве, когда случайно разбил любимую вазу мамы… Стоишь, смотришь на груду осколков и понимаешь, что уже не склеить и наказание от мамы неизбежно. Стоит мальчик Рома и плачет, громко, навзрыд. Вот точно так же и предателю Кушакову хотелось заплакать оттого, что он сделал.