class="p1">Черт, я и забыла про Рагорна. Он так тихо спал, а ощущения были так сильны… Сложно сосредоточиться на чем-то другом. А помнить и подавно.

Краем глаза наблюдая за тем, как темный завязывает штаны, я прикрывала ладонями грудь и подавляла снова игриво урчащую силу. Сволочи мало. В целом, моя робость неуместна и бесполезна — оба уже видели меня в самых откровенных позах, но воспитание вести себя иначе мне не позволило бы.

Отчего-то генерал выглядел довольно напряженным. Я бы даже сказала, взбешенным. Сощурив медные полыхающие глаза, он буравил Тассалара странным взглядом. Советник же был абсолютно спокоен и удивительно доволен.

Ощущая, как потяжелел воздух и накалилась обстановка, я взволнованно сглотнула и стянула с кровати простыню, после чего поспешно обернулась ею.

— Ты заверял, что не претендуешь на нее, — понизив голос, предупреждающе проговорил огненный.

Алар небрежно повел плечом.

— Так и есть.

Отчего-то этот простой безразличный ответ меня задел больше, чем того хотелось бы, но я не подала виду. Очевидно ведь, здесь не на что было рассчитывать. Да и если мыслить здраво — плохая это идея. Быть с советником опасно и трудно, а мне и так в этом мире нелегко. Его отвратное поведение даже помогает. Если бы моими привязчиками были милые внимательные мужчины, мне было бы сложнее возвращаться домой. Не дай боги, влюбилась бы еще, и все — жизнь насмарку. Одна только вежливость Рагорна до чего меня довела — уже расплылась и захотела «на ручки», не хватало запасть по-настоящему.

— Тогда как ты назовешь то, что я видел? — еще больше сузив глаза, проскрежетал генерал.

Тассалар стиснул зубы, но едко усмехнулся.

— Полагаю, если я отвечу на этот вопрос, Алиса от стыда залезет на потолок.

Я густо покраснела, действительно желая больше всего на свете сейчас залезть на тот злосчастный потолок. Я чувствовала себя ужасно неудобно и некомфортно, отчего мое раздражение лишь усилилось. От смеси дрожи удовольствия, горечи от обиды на поведение мужчин, дикого стыда и опасения того, что назревает, кружилась голова.

Огненный шумно фыркнул и привстал, опасно нависая над сидящим к нему спиной мужчиной. Его насыщенно-красные волосы запылали оранжево-алыми вихрями. Тассалар напрягся, зрачки в его глазах раздулись, полыхнув тьмой, но он остался на месте, показательно спокойно реагируя на поведение Рагорна.

— Избавь меня от своих идиотских шуток, Алар. Ты знаешь, что я имею в виду. Мы уже говорили об этом.

Робость отошла на второй план, и я, нахмурившись, прислушалась. Пускай чувствовать себя предметом мебели и неприятно — сейчас, когда они в порыве принципов забыли обо мне, можно узнать много нового и важного.

— Я тебе ничего не обещал, — сильнее раздражаясь, фыркнул темный.

Советнику, видимо, надоело тянуть этот нелепый спор и он, встав с кровати, развернулся. Встал и Рагорн, полностью игнорируя свою наготу и мои округлившиеся глаза. Теперь они находились по разные стороны комнаты, прожигая друг друга взбешенными взглядами. Все их старые обиды вспыхнули с новой силой. Я заметила, при каждой новой ссоре пропасть между ними снова дышала черной яростью, болью и ненавистью. Моя магия свернулась клубочком и прижала уши к голове, остро ощущая страшные волны, исходящие от обоих.

— Был уговор: ты помогаешь со стороны. Ты знаешь, что, по истечению привязки, я хочу забрать ее себе, тогда какого черта?

Тассалар поджал губы, а я прищурилась. То, что огненному больше не все равно, несомненно польстило, но обсудить это со мной он не хотел?

— Я не собираюсь тебе мешать, но не позволю тебе мешать мне. Сейчас она наша. И, проклятье, я ощущаю то же, что и ты. Ты сам-то долго продержался? — прорычал темный, выглядя разочарованным и злым одновременно.

Впервые я видела, чтобы Алару хотелось поскорее закончить разговор не из-за безразличия, а от неловкости. Он злился сам на себя: за то, что нечего сказать, за то, что чувствует и за то, как поступил. Осознание, что он жалеет, что отпустил контроль, резануло еще больнее. Однако, ауч.

— Куда же подевалось твое железное терпение? Не ты ли до ритуала говорил, что какой-то девчонке тебя не пошатнуть? — ядовито хмыкнул Рагорн, сложив руки на обнаженной груди.

Советник приоткрыл рот, но тут же закрыл его обратно и рыкнул. Он запустил в волосы пальцы и повел сильным плечом, вслед за которым потянулись черные вихри тьмы. От эмоций его магия поднялась и угрожающе оплела мужчину жуткими темными нитями.

— Какого черта я вообще должен перед тобой оправдываться? Ты, Горн, последний, кто может становиться на пути к моим желаниям, не напомнить тебе, почему, ведьмовское отродье?

Тассалар стал опасно к нему приближаться. Генерал помрачнел, его самоуверенный настрой спал. Он пораженно опустил руки, но зло стиснул зубы.

— Перестань все время кидать мне это в лицо. Моя мать поступила так не просто так. И если бы ты ни был таким трусом, уже давно узнал бы, почему.

В ту секунду, как Рагорн договорил последнее слово, в него полетел крупный черных вихрь. Обнаженное мужское тело впечатало в стену, от чего содрогнулся весь замок.

Пискнув, я подскочила на ноги и закрепила простыню над грудью, после чего стала панически взывать к Дильфагору. Ворону лучше сейчас же успокоить своего хозяина, или случится непоправимое. Хотя, откуда мне знать, может раньше так все время происходило. Представляю, как Тассалар вел себя, когда душевные раны еще были свежи, если после стольких лет его все еще можно задеть смертью матери…

Генерал довольно быстро взял себя в руки и создал огненный щит, отталкивая магию советника своей. Они сцепились как уличные псы, и перед глазами замелькали то алые, то черные всполохи.

От давления их сил я начала задыхаться. Слишком остро они на мне отражались. Все внутри меня заметалось, словно из тела пыталась вырваться сама душа.

Присев на край кровати, я рвано хватала ртом воздух. Перед глазами заплясали синие мушки. Меня полностью отделило от реальности, унося в беспокойный бушующий океан. Сквозь шум в ушах с трудом услышала голоса мужчин.

— Заткнись, это из-за тебя.

— Подвинься, ты мне мешаешь.

— Потерпишь, мы связаны.

— Спасибо, что напомнил, как я мог забыть.

Дрожа, я смяла в руках оказавшуюся рядом подушку. Кровь с таким напором пронеслась по венам, что, казалось, кожа заходила волнами. А затем в какой-то момент мне неожиданно полегчало. И, когда я открыла глаза, они излучали уже знакомый голубой свет.

Я хорошо знала это чувство. Мы с силой снова едины.

«Это никогда не закончится» — набатом стучала в голове мысль. Именно она спровоцировала меня поднять