Если семилетнего ребенка попросить оценить сходство между членами разных общественных групп — например, арабами и евреями или богатыми и бедными, — они видят между ними лишь немного большее сходство, чем между разными животными. Они утверждают, в частности, что богатые отличаются от бедных предпочтениями, внешним видом, поведением и физиологией так же, как по тем же характеристикам слоны отличаются от львов. Это значит, что дети относятся к социальным категориям так же, как к биологическим, и наделяют их членов разным врожденным потенциалом.

Другой контекст, в котором эссенциалистские представления о росте применяются неуместно, это пересадка органов. Как и целым организмам, органам приписывают сущность — сущность донора[245]. В качестве иллюстрации представьте себе следующий сценарий. Врач обнаружил у вас порок сердца и пришел к выводу, что без пересадки неизбежны тяжелые последствия для здоровья. К сожалению, список доноров невелик и доступно только сердце серийного убийцы. Вы примете сердце убийцы? А как насчет сердца шизофреника? А сердца свиньи?

Большинство людей не горят желанием принимать сердце любого из этих доноров, поскольку наделяют орган сущностью прежнего хозяина. Если попросить представить, как после операции изменится личность и поведение реципиента, большинство скажут, что их черты претерпят значительные изменения и станут похожи на соответствующие черты донора. Такое восприятие не ограничивается трансплантацией сердца. Переливание крови и генная терапия тоже воспринимаются как вмешательства, способные изменить поведение. Женщина средних лет, получившая сердце и легкие от восемнадцатилетнего юноши, любившего пиво и мотоциклы, даже написала мемуары о том, как ее личность и интересы постепенно начали совпадать с его. Она назвала книгу довольно метко: «Перемена чувств»[246].

С научной точки зрения представления о переносе сущности от человека к человеку и от вида к виду просто нелепы. Но эссенциализм — это не наука, а донаучное представление о наследственности, так же как витализм — донаучное представление о метаболизме. Он вносит беспорядок не только в представления о росте и развитии, но и в другие области биологии, которые мы рассмотрим в следующих главах: генетику (десятая глава), эволюционную адаптацию (двенадцатая глава) и происхождение видов (тринадцатая глава).

* * *

При всех своих недостатках эссенциализм позволяет увидеть развитие организма от одного физического состояния к другому: от теленка к корове, от поросенка к свинье, от гусенка к гусю. Можно нанести на карту даже совершенно непохожие стадии: от гусеницы к куколке и бабочке, от икринки к головастику и лягушке, от семечка к ростку и дереву. Эссенциализм признаёт не только то, что организм сохраняет видовую идентичность по мере роста, но и то, что идентичность раскрывается со временем, влияя на внешний вид и поведение.

Как ни странно, проследить развитие личности, в том числе собственной, человеку намного сложнее. С точки зрения дошкольников, люди не меняются — по крайней мере не слишком. Им кажется, что некоторые оказались на земле как дети, а другие — как взрослые. Мысль, что дети вырастают, не так очевидна, как может показаться. Посмотрите, например, следующий разговор психолога Сьюзан Кэри с ее дочерью Элизой, которой тогда было три с половиной года:

Они несколько недель разговаривали на эту тему: дочь пыталась осмыслить, как можно превратиться из ребенка во взрослого и остаться при этом тем же человеком. Кэри поняла, что загадка разгадана, когда дочь наконец спросила: «Мам, когда ты была маленькая, тебя тоже звали Сьюзан?»

Я помню такой же случай с моим Тедди. Все началось, когда ему было четыре с половиной года. Мы играли в игру, смысл которой был в том, чтобы разложить в хронологическом порядке карточки, образуя причинно-следственную цепочку. На карточках был изображен яблочный пирог, яблоки на дереве, нарезанные яблоки и яблоки в корзине, нужно было догадаться, что все это шаги к яблочному пирогу, и правильно их расположить (яблоки на дереве — в корзине — нарезанные — пирог).

Для взрослого игра банальна, но для дошкольника она сложная. Один набор карточек вызвал у Тедди особенные затруднения: младенец, ребенок, юноша, старик. Он никак не мог догадаться, что причинная связь здесь — это рост. Когда я сложил последовательность за него, он очень удивился. «А почему так правильно?» — спросил он, а потом внимательно посмотрел на карточки и выпалил: «Я что, стану стариком?!»

В следующие несколько месяцев Тедди несколько раз спрашивал о росте и старении. Однажды, когда он ложился спать, я понял причину страха:

Тедди не мог понять, как его тело может стать таким, как у старика. Куда денется то тело, которое у него уже есть? Постепенность и непрерывность процесса старения от него ускользала, так как за свою короткую жизнь он мало с ним сталкивался: пожилые люди вокруг всегда были такие. Какая жестокая шутка природы может состарить молодого человека?

У моей дочки Люси в пятилетнем возрасте проявилось другое, но не менее любопытное заблуждение. В музее естествознания ей предложили нарисовать себя в будущем. Она нарисовала целых три картинки: «Я богатая», «Я богатая и старая» и «Я умерла». Каждый раз она рисовала всю семью — на картинке «Я умерла» мы все были в гробах. При этом себя она всегда изображала вполовину роста родителей — ребенком. Она уже знала, что когда-нибудь состарится и умрет, но еще не разобралась, что это значит с точки зрения биологии. Еще она не осознавала, что родители, скорее всего, умрут задолго до нее.