– Тайлер, ты еще здесь, приятель?

– Я здесь, – говорит он. – Я просто устал, Сэм. Я просто очень устал.

– Знаю. Я знаю, каково это. Но я уже еду, ты не будешь один. Хорошо? Обещай мне, что дождешься меня. Пожалуйста. Мы не очень-то близко знакомы, но ты знаешь, что я был на твоем месте. Я могу показать тебе путь обратно. Ладно?

Он в течение нескольких мучительных секунд молчит, размышляя над этим. Я смотрю на спидометр – скорость изрядно выше разрешенной.

Потом Тайлер говорит:

– Я подожду.

– Я приеду примерно через десять минут. Не бросай трубку. Скажи, о чем ты сейчас думаешь?

Он начинает говорить. Я слушаю, но в основном потому, что просто хочу его отвлечь. Тайлер говорит о том, как нашел в Сети фото своей семьи, о том, как это заставило его вспомнить про одно Рождество, незадолго до того, как его сестру похитили. Я понимаю его. Воспоминания – это наркотик, и иногда после них остается жуткая, болезненная пустота. Я все еще помню последний видеозвонок от сестры во время моей командировки. Мне пришлось оборвать его. Я по-прежнему проигрываю этот разговор в уме и размышляю о том, что она еще могла сказать, что еще я мог сделать, чтобы она хотя бы еще на какое-то время побыла со мной.

Тайлер делает то же самое, но ему не за что цепляться. Убийца его сестры так и не был пойман, и это бесконечное состояние неопределенности и отчаяния заставляет людей терять веру, терять любовь, терять надежду. Для меня загадка была решена практически сразу.

Для него может быть не решена никогда.

Пять минут. Я смотрю, не появится ли дорожный патруль. Если б я посмел, я позвонил бы копам и попросил их отправить кого-нибудь на мост, но доверие между мною и Тайлером все еще зыбко, точно струйка дыма. Если он решит, что я собираюсь предать его, то спрыгнет с моста прежде, чем они успеют остановить его.

А что, если тут кроется что-то еще? Тихий холодный голос, звучащий в глубине моего разума, нашептывает, внушая мне сомнения: «Ты не знаешь этого парня. Что, если он заманивает тебя?»

Если это и так, то я вооружен и легко не сдамся. Тайлер не произвел на меня впечатления человека, способного на физическую агрессию, но если он даже нападет, я готов к этому.

– Сэм? – Голос его теперь звучит слабо и устало. – Я просто хочу, чтобы меня не было. Спасибо тебе за эту попытку.

– Нет, Тайлер, не делай этого! Послушай, приятель, оставайся на месте. Я приеду через три минуты. Ты же можешь подождать три минуты, верно?

Я лечу туда, словно комета. Уже вижу огни деловой части города. До моста недалеко. Я пролетаю на красный свет пустынный перекресток и не сбавляю скорость.

– Я не хочу ждать.

– Но ты же позвонил мне не без причины, – напоминаю я. – Ты хотел, чтобы я знал. А я хочу знать. Тебе есть что еще сказать мне. Я это знаю.

Я продолжаю говорить, хотя сам почти не понимаю, что несу. Вижу впереди зеленые арки моста – они проходят под самим мостом, а не поверх него. Дорогу освещают фонари, и я не вижу ни одной машины, припаркованной на узких остановочных полосах сбоку от основной трассы. Дорога здесь идет в две полосы и сейчас совершенно пуста.

Я притормаживаю, боясь не заметить его, но все равно вижу его только в последнюю секунду. Он одет в темные штаны и темную толстовку и почти сливается с ночной темнотой.

Он стоит на бетонном козырьке, прижимаясь ногами к зеленым стальным поручням. Шагнуть за край так легко, для этого не нужно усилий…

Я нажимаю на тормоз и наваливаюсь на руль, чтобы свернуть на узкую остановочную полосу, потом выскакиваю из машины, сжимая в руке телефон. Инстинкт требует от меня кинуться к Тайлеру, но разум заставляет остановиться, замедлить шаг и подходить осторожно, без резких движений. Я иду словно целую вечность.

Тайлер смотрит вниз, на реку, а не на огни центра. И, как сказал Ницше, бездна всматривается в него. Он знает, что я здесь, но не отрывает взгляда от этой бездны.

– Тайлер? – Я вижу в его руке телефон, все еще передающий сигнал. Завершаю звонок и поднимаю обе руки. – Я собираюсь положить свой телефон в карман, хорошо?

– Хорошо. – Голос его звучит совершенно нормально. И это самое худшее. – Тебе не нужно было приезжать.

– Знаю. – Прислоняюсь к перилам. Я стою в десяти футах от него, пытаясь сообразить, как подобраться ближе, чтобы не запустить смертельную реакцию. Кладу телефон в карман своей куртки, но при этом нажимаю кнопку вызова чрезвычайных служб. Выжидаю несколько секунд, надеясь, что соединение установлено, потом спрашиваю:

– Почему ты выбрал мост Гей-стрит, чтобы спрыгнуть с него?

«Боже, пусть оператор услышит это!»

– Здесь тихо, – отвечает Тайлер. – Мне нравится этот мост. И он высокий.

Это действительно так. Дует сильный холодный ветер. Звезд не видно, луна спряталась за наползающими облаками. Это было бы прекрасно, если б я стоял здесь с Гвен. Сейчас это зловеще.

– Ты не хочешь объяснить мне, почему решил сделать это сейчас? Сегодня?

– Я тебе говорил. Фотографии.

– Но должно быть что-то еще. Ты видел эти фото и раньше.

Тайлер поворачивает голову ко мне. На нем, как и раньше, бейсболка с эмблемой «Флорида гейторс», поверх которой натянут капюшон толстовки. Он сует руки в карманы. Лицо у него такое же бесстрастное, каким было на летном поле, и это пугает меня до дрожи.

– Сегодня ее день рождения, – говорит Тайлер. – Моей сестры, я имею в виду. Сегодня ей исполнился бы двадцать один год. Я купил бы ей выпивку. Может быть, удостоверился бы, что после этого она благополучно добралась домой.

Это причиняет мне боль. Я чувствую, как осыпается край этого эмоционального обрыва.

Тайлер снова смотрит на реку.

– Расскажи мне о ней, – прошу я. – Вы с ней хорошо ладили?

– Не всегда. Она вела себя совершенно погано в тот день – в день, когда это произошло. – Я вижу, как дергается его кадык, когда он сглатывает. Потом чуть наклоняется вперед, и я напрягаюсь. Если нужно, я могу действовать быстро; может быть, смогу рвануться к нему и ухватить его за толстовку прежде, чем он свалится. Но остановить падающее тело крепкого мужчины сложно, я наверняка порву связки, а может быть, и вывихну руку.

Это не препятствие, просто один из факторов. Я осторожно и, надеюсь, незаметно смещаюсь ближе.

– Она знала, что ты любишь ее?

– Что?

– Она знала, что ты любишь ее, Тайлер?

Он снова переводит на меня взгляд.

– А зачем?

– Затем, что это имеет значение. Это имело значение для меня. Последнее, что я сказал своей сестре, – что я люблю ее, и мне от этого было немного легче. Но я надеюсь, что она знала это и без моих слов.