– Я просто хотела убедиться, что с ней все в порядке. Она написала мне про пацанов, которые налепили вам на дверь листовку. На столбе у моего дома болталась такая же бумажка.

– Ты ее сорвала?

– Конечно, а ты как думала? – Она, похоже, обижена на то, что я спрашиваю такие вещи, но, честно говоря, когда имеешь дело с Ви, подобный вопрос совсем не лишний. – Я думаю, ее приляпал тот же тип, который прислал мне то письмо, верно?

Инстинкты подсказывают ей правильно, но я лишь отвечаю:

– Не знаю точно. Полагаю, раз уж ты здесь, тебе имеет смысл остаться на ночь. Я не хочу, чтобы ты ходила по городу в темноте. – То, что ей хватило глупости именно это и сделать, вызывает у меня нервную чесотку, но это Ви: умная и глупая одновременно. И это издержки подросткового возраста. Ланни уже перерастает их; надеюсь, Ви перерастет тоже.

– А где Сэм? – спрашивает она. Я отмечаю, что Ви обычно обращается ко мне «миз Пи», но к Сэму она относится иначе. Не знаю, какой вывод мне сделать из этого и делать ли вообще… и тут на меня обрушивается осознание, и я делаю резкий вдох.

«Сэм!»

Хватаю свой телефон. На экране висит уведомление от охранной компании. Я пролистываю его и вижу пропущенный звонок от Сэма. Должно быть, он увидел, что сигнализация сработала.

С ним все в порядке.

На секунду я прикрываю глаза от неподдельного облегчения, потом перезваниваю ему. Он берет трубку с первого же гудка, и я сразу слышу в динамике напряженный гул мотора.

– Гвен?

– Притормози, – говорю я ему. – Мы в порядке. Все в порядке. Ви случайно включила сигнализацию. Теперь все нормально. А у тебя?

– Ох, слава богу!.. Да, у меня все хорошо. Я буду через пять минут.

– Можешь не торопиться. Кризис отменяется.

– В нашем доме он всегда только откладывается, – возражает Сэм, но голос его уже звучит лучше. Спокойнее. И я могу различить, что он сбросил скорость до более разумной. – Я люблю тебя, Гвен.

– А я – тебя. Пожалуйста, не влипни ни во что.

– А-а, – произносит Ви, когда я завершаю звонок. – Его нет дома? Ничего себе. Кажется, я и впрямь не вовремя. Вы что, поругались?

– Нет, Ви, мы не поругались. – В ее представлении, домашние свары куда более вероятны, чем счастливые семейные отношения. – Ты ведь пришла сюда не только повидаться с моей дочерью, так?

– Чего? Ерунда какая. – Теперь, успокоившись, она врет куда более убедительно. – Я хотела рассказать ей насчет листовки в нашем квартале. И узнать, все ли у нее в порядке.

– И рассказать мне о чем-то, что ты нашла, – говорит из коридора Ланни. Не знаю, долго ли она там стоит. Сейчас моя дочь смотрит на Ви очень взрослым взглядом. – Это действительно было очень глупо, Ви.

– Знаю. Прости. – Ланни садится на диван поблизости от Ви, но не рядом с ней. Я замечаю это расстояние, и Ви тоже. – Ты зла на меня.

– Разочарована. Так что ты нашла?

Я переступаю с ноги на ногу, когда до меня доходит.

– Погоди, что? Ви что-то искала?

– Ви хочет помочь, – прямо отвечает Вера. – Я же говорила, у меня есть подработка, ага? Ну так вот, я работаю на «Ваши почтовые ящики», у них конторы по всему городу, и Ланта сказала, что от них вам пришло что-то, что вы хотите проследить…

– Погоди, что? Откуда ты это знаешь, Ланни?

– Я не слепая, – отвечает она тоном холодным, как талая вода. – Я знаю, какой у тебя бывает вид, когда появляется что-то, связанное с Мэлвином. Поэтому я просмотрела записи с камер наблюдения. Ты получила пакет. Я видела картонный конверт у тебя на столе. «Ваши почтовые ящики», обратный адрес в Ноксвилле. Это не тот филиал, где работает Ви. Я просто спросила, может ли она как-то узнать, кто заплатил за пересылку. Ну, поискать чек. Ничего опасного, мам.

Она не знает этого. Я тоже не знаю. Но сейчас мы не будем говорить об этом. Я смотрю на Ви.

– И что?

Она достает листок бумаги из кармана своих плотно облегающих джинсов-скинни и протягивает его мне.

Он сложен в несколько раз и влажен от пота. Я аккуратно разворачиваю его. Это распечатка кассового чека за курьерскую доставку, выполненную в понедельник и адресованную мне. Обратный адрес – филиал «Ваших почтовых ящиков» на другом конце города. Но заказ оплачен именной кредитной карточкой.

И имя владельца карточки – Пенни Магуайр.

Мне требуется секунда, чтобы связать эту фамилию с Шерил Лэнсдаун, но когда до меня доходит, я смотрю на это имя так пристально, что в глазах у меня начинает щипать. Потом снова складываю листок и кладу его на кофейный столик.

– Спасибо, – говорю я. – Но если б я могла посадить тебя под домашний арест, Ви, ты сидела бы дома целый месяц. Однако я могу только попросить тебя не делать ничего больше. Не вынюхивать. Не задавать вопросов. Ничего. Ясно? – Я даже не жду ее ответа и поворачиваюсь к дочери. – И тебе очень повезло, что у меня нет времени засадить и тебя тоже под домашний арест, потому что то, что вы сделали, небезопасно, Ланни. Ни для Ви, ни для тебя, ни для нашей семьи. Ты меня понимаешь? Не нужно ничего предпринимать самостоятельно. Нужно советоваться друг с другом и действовать сообща.

Я вижу, как напрягаются мышцы на ее челюсти, – но она кивает и говорит:

– Извини.

Я не знаю, в достаточной ли степени раскаивается моя дочь, но ничего больше не могу сделать, чтобы она поняла, на какой риск шли они обе.

Спустя пару секунд Ланни спрашивает:

– Я была права? Это было от него?

Она знает, что раньше я получала и другие письма. Я старалась быть откровенной на этот счет – до того предела, который считала разумным.

– Это было последнее, – говорю я. И это не ложь. Я сделаю все, чтобы так и было.

– А можно мне прочитать?

– Нет, солнышко. – Я слышу, как смягчается мой тон, потому что я понимаю ее побуждение. Слишком хорошо. Мои чувства к Мэлвину Ройялу одновременно ясны и сложны; моим детям все еще тяжело примириться с тем, что отец, которого они когда-то любили, и монстр, не заслуживающий этой любви, – одно и то же лицо. Для них читать его письма – все равно, что касаться горячей плиты. Иногда им кажется, будто они должны причинить себе боль, чтобы доказать, что они могут ее выдержать. – Я сунула его в шредер. Оно предназначалось только мне. Там не было ничего ни о тебе, ни о Конноре.

– Ты уничтожила письмо? – Ланни, похоже, удивлена. – Я думала, ты… хранишь их.

– Больше нет, – говорю я и обнимаю ее одной рукой. – Они мне не нужны. И вам тоже.

Я осознаю, что Коннор уже в кухне, наливает себе стакан воды. Когда оглядываюсь на него, он лишь кивает и говорит:

– Для меня это нормально. Я уже попрощался с отцом. Я стараюсь вообще о нем не думать.