— Какой сейчас год по их летоисчислению?

— Двадцать первое июня тысяча девятьсот шестьдесят пятого года.

— Сколько ты пробыл в безвременье? — спросил сернсим, пытаясь сдерживать улыбку.

— Твоя раса успела бы сменить больше двадцати поколений.

Все замолчали, осознавая цифру. Каждый сернсим мог породить несколько сотен существ, когда достигал половину отмеренного им срока. Маньяры были бессмертны и адаптивны, но десять тысяч лет в одиночестве могли изменить их сознание невообразимым образом.

— Вы сохранили разум? — спросил шерх, глядя на древнее существо.

— Иначе я не вернулся бы к вам, — сказал наёмник, который на глазах приходил в себя. — Первое — забудьте обо всем, что я говорил. Ваши аналитические выкладки не будут работать. Ваши планы останутся нереализованными. Пять тысяч лет назад было большое собрание совета Сообщества. Аргин-ур-Сарторус вел доклад, в котором предложил общий план, на который мы и опирались все последние тысячелетия.

Упоминание ненавистного имени заставило сенрнсима поморщиться. Именно этот архил оскорбил его расу, сказав, что память о них уйдет.

— Нельзя было перекрывать доступ к Силе. Резкий скачок развития может уничтожить их самих. Сила не успеет полностью усвоиться, а их тела будут раз за разом перегружаться новыми порциями. Следите за этим очень внимательно.

— У нас есть артефакт, который сможет замедлить их темп развития, — сказал шерх.

— Высшие мне говорили о нем, но не забывайте, что нельзя его применять сразу. К тому же на Земле будут находиться миллионы других цивилизаций, на которых он тоже повлияет.

— Как я понимаю, — начал говорить лейг, — каждым представителям первого вассального звена достались артефакты, которые повлияют на планету людей. Они просчитали всё до мелочей и играют с нами.

Маньяр промолчал, показывая, что это предположение останется без ответа, а после продолжил:

— Так же ошибкой было лишать их возможности взаимодействовать с другими расами. Они смогли бы объединиться и противостоять общему врагу, а также перестали бы убивать себе подобных.

— У нас есть влияние восставших, — сказал шерх. Снова повисла тишина. Это был опасный артефакт, который мог бы уничтожить большое поселение.

— Насколько большое воздействия у влияния? — спросил лейг.

— Планетарное.

— Опасно, — задумчиво проговорил архил, — но, если другого выхода не будет, рассмотрим и его.

— Мы также, — продолжил наемник, — составляли учения, которые должны были поменять мораль землян. Успехи были, но точечные. Так что мы и здесь ошиблись.

— Наслышаны, — засмеялся сернсим, но на него никто не обратил внимание.

— Четвертым пунктом значилось препятствие на пути интеллектуального развития людей. С этим они замечательно справлялись сами. У них были взлёты, в которых они за столетия делали больше, чем смог бы сделать любой из нас за несколько тысяч лет, если бы находились на их уровне развития. Но потом происходил спад и возврат к началу. В такие моменты нам пришлось подталкивать их, чтобы во время открытия Силы они не сошли с ума. Но зато в последние годы они добились значительных успехов. Люди смогли покинуть пределы своей планеты. И скоро смогут добраться до своего спутника. Но это всё ошибки прошлого. А теперь запоминайте, слушайте и не перебивайте.

Тон и манера общения маньяра изменились — это заметили все. В голосе стали проглядываться повелительные ноты, которые были у прежнего Старшего.

— Моменты, о которых я расскажу, совпадают с моментами более ранних докладов, но есть и отличия.

Внимание. Вы заточены навечно.

Это было первое, что заметил Олег, оказавшись в тайной локации. Он поднял голову, осмотрелся и закричал. Светлов стоял в том же месте, где провел долгие месяцы. Бесконечное пространство тянулось на многие километры. Запасов воды не осталось, а ассортимент еды не мог похвастаться ни количеством, ни разнообразием.

— Вот и конец моего пути, Том! Согласен?

— Зато ты не один. Мы смогли выбраться из пустоши и сейчас тоже справимся. Так что не унывай, — ответил мяч голосом Олега.

— В прошлый раз был конец, была цель, а теперь мне придется слоняться тут до скончания времен! Хотя я всегда смогу убить себя. Видишь, ключ-карта исчезла, так что я больше не привязан к этой территории.

— Ты же видел сообщение о заточении, так что не думаю, что это поможет!

— Я могу попробовать. Ничего ведь не теряю!

— Давай ты сделаешь это, когда больше не сможешь жить. А пока что двигайся куда-нибудь. Ты разве не заметил, что звуки здесь другие? Раньше была давящая тишина, а теперь всё переносится проще.

— Я привык, наверно. Но ты прав!

Олег пошел вперед, ступая босыми ногами по ровной земле. Он продолжал общаться сам с собой. Иногда спорил с мячом, пытаясь доказать, почему он не прав в том и ином вопросе. Один раз остановился, чтобы пообещать сухими макаронами. Светлов в очередной раз удивился, почему Том ничего не ест, но тот ответил, что может существовать без еды.

Сигареты уходили одна за другой. Теперь не было смысла их экономить, так что он хотел накуриться до конца своей жизни. Тошнота постепенно подступала, но Олег не останавливался. На двенадцатой сигарете его вырвало желчью и сухими спагетти, которые оцарапали горло. Он смял пачку и выбросил её, а после, отдышавшись, улыбнулся своей маленькой победе.

— Том, сейчас мне кажется, что у меня нет зависимости от них.

— Это хорошо. Но там осталось еще несколько штук. Думаешь, что не захочешь вернуться?

Светлов молча подошел и безразлично втоптал упаковку в землю. А потом понял, что ему нравится ситуация, в которой он оказался. Он мог рассчитывать только на себя и своего друга, который никогда не предаст. В интерфейсе промелькнуло сообщение о прохождениях каких-то испытаний, но это уже было неважно. Он смахнул уведомление, не пытаясь вчитываться в него. Затем достал мегаминкс, который не мог собрать много месяц, и стал продумывать вращения, которые могли бы привести к его изначальному состоянию. Предмет исчез из рук, но это уже не удивляло. Олег достал шахматы, но и они испарились, стоило поставить пешку на одно из полей.

Мяч переместился в инвентарь. Светлов достал топоры, собираясь поупражняться. Оружие пропало. Следом дематериализовались гири. Предметы испарялись один за другим.

— Том, мне кажется, что кто-то не хочет, чтобы я развлекался! Ну и хер с ними.

Он достал потрепанный туристический коврик и расстелил его на голой земле. Затем лег и сказал:

— Том, назови шесть любых цифр.

— Семь, семь, восемь, ноль, один, один.

— Хорошо. Не забудь их только. Сейчас попробую возвести это шестизначное число в квадрат, а потом и в куб.