Что-то разбудило меня, когда еще было темно. Подумала было, что дело в остатках ночного кошмара, но мне показалось, будто я услышала какой-то звук. Затем он повторился, и у меня не осталось сомнений. Странный, осторожный звук, полная противоположность тому шуму, какой обычно производит Лола. Она вечно включала все до единой лампочки и принималась чем-то грохотать, совершенно не думая о том, что я могу спать. Нет, там явно кто-то переминался с ноги на ногу, думая, что́ ему делать дальше. Не знаю почему, но никакой паники я не ощутила.

Наверное, так бывает, когда сталкиваешься с настоящей опасностью. Я в темноте попыталась нащупать мобильник, но тот, по всей видимости, остался в кармане пальто, которое висит в коридоре. Тем временем звук повторился.

Кто-то на цыпочках двигался из комнаты в комнату. Я как можно тише вылезла из постели, натянула джинсы и решила рискнуть. Потребовалась вся моя сила, чтобы передвинуть комод и забаррикадировать им дверь. Затем я бросилась к балкону. Во рту пересохло, и, когда я закричала, с губ сорвался жалкий писк. Никто не откликнулся на мой зов – ни топота ног, ни света в окнах. Лишь облачко пара изо рта и холод бетонной плиты под босыми ступнями.

Дверная ручка вращалась туда-сюда, комод медленно, но верно отъезжал в сторону, скользя по полу. В моем распоряжении была минута, если не меньше. Голос застрял у меня в горле. Я не смела посмотреть вниз, боясь, что головокружение парализует меня. Перед глазами возникла картина: девушка с кладбища Кроссбоунз, исполосованная сотней шрамов. Это воспоминание заставило меня занести ногу над металлическими перилами. Набрав полную грудь воздуха, я бросилась в бездну.

Это было похоже на полет. Я пролетела семь или восемь футов по морозному воздуху – подо мной лишь мостовая и тридцать футов высоты. Руки ухватились за перила балкона соседней квартиры, и я повисла, болтая ногами, словно ребенок на игровой площадке. Пальцы грозили вот-вот разжаться и выпустить металлическую перекладину. Я не смотрела вниз, всеми силами стараясь не упасть. Чья-то рука схватила мое запястье, и рядом со мной выругался мужской голос. Затем эта же рука затянула меня на балкон, где я, задыхаясь, рухнула на бетон, не в силах даже сказать спасибо.

– Дура, ты хотя бы понимаешь, что делаешь? – Парню, спасшему мне жизнь, на вид было двадцать с небольшим. На нем ничего не было, кроме трусов и ярости на лице.

– Вызывай полицию! – прошептала я и в следующий миг провалилась в туман, который взялся неизвестно откуда.

К тому моменту, когда я пришла в себя, парень успел одеться, а надо мной склонилась его подружка. Они уже отошли от вида меня, визжащей и болтающейся за перилами их балкона. Следует воздать им должное, оба оказались на высоте. Пока не прибыла полиция, они подкармливали меня печеньем и всячески выражали сочувствие. Девушка была похожа на фарфоровую куклу – безупречная кожа, на голове тугие кудряшки.

– Вы хотите сказать, что кто-то выслеживал вас? – В ее круглых глазах читалось искреннее удивление.

Я кивнула.

– Правда, я никогда его не видела. Бог знает, как он выглядит.

– Явно кто-то из знакомых, – с уверенностью заявила она.

– Это почему же?

Она сочувственно посмотрела на меня, как на человека, до которого с трудом доходят азбучные истины.

– Ведь у него был ключ.

Эта мысль дошла не сразу. Конечно же, она права! Кто бы это ни был, дверь он открыл ключом. Но кроме меня, ключи от квартиры имелись лишь у Лолы и Уилла. Шон как-то раз предложил обменяться ключами, однако я, как всегда, забыла заказать дубликат.

Двое полицейских в форме прибыли, когда я доедала вторую шоколадку, пытаясь восстановить уровень сахара в крови.

Оба ужасно напомнили мне статистов из «Чисто английского убийства»[46]: немолодые, уставшие от всего на свете и мечтающие выйти на пенсию, как только им стукнет полтинник. Оба со скептическим видом расположились на черном кожаном диване моего соседа. Возможно, оба считали, что я затеяла этот ночной спектакль лишь для того, чтобы доставить им хлопот. Спустя несколько минут тот, что постарше, извинился и, что-то бормоча в свою рацию, вышел в коридор, чтобы запросить проверку личности. Когда он вернулся назад, вид у него был пристыженный, а передатчик на лацкане что-то лопотал, как плохо обученный попугай. Впрочем, я на него не в обиде.

На его месте я поступила бы точно так же. Моя жизнь буквально на глазах превращалась в дурной сон, и вместе с тем я ощущала прилив адреналина. Наверное, потому, что осталась жива, а не расплющилась о мостовую.

Когда мне наконец разрешили вернуться к себе, полицейские в моей квартире гудели, как рой майских жуков. Один трудился над входной дверью – огромной кистью наносил на замок порошок. Два других ползали по коридору. Бернс прибыл, когда я уже собиралась шугануть их всех и для смелости уже считала про себя до десяти. Пронзительные глазенки на мучнисто-бледном лице старшего инспектора напоминали две черные смородинки.

– Снова вы, Элис, – укоризненно произнес он, точно его подвела любимая ученица. Тем не менее он внимательно выслушал мои объяснения. – Вижу, вы репетируете собственные трюки. Не иначе как готовитесь сняться в следующей серии про Джеймса Бонда.

– А что еще мне оставалось? – запротестовала я.

Бернс озабоченно посмотрел на меня:

– Надеюсь, с вами все в порядке?

Я кивнула, хотя, сказать по правде, мои ладони изрядно саднили. Во время моего приключения стерла их до крови. Просто от шока в первые минуты не почувствовала боли.

– У вашей подруги Лолы, насколько я понимаю, тоже есть ключ?

– Да. Я должна позвонить ей и Ларсу и поставить их в известность.

– Ларсу? – Глазки Бернса резко раскрылись, как створки объектива.

– Ну да. Это бойфренд Лолы.

– А как его фамилия?

– Янсен.

Бернс занес фамилию в свой пухлый блокнот.

– Но это явно не он. Лола познакомилась с ним всего несколько дней назад.

Стоило Бернсу поерзать на месте, как диван простонал, прося пощады.

– Элис, кто-то проник к вам в квартиру, – медленно заговорил Бернс, будто объяснял что-то сложное малому ребенку. – Ключ либо попросили на время, либо украли.

– Ларса можете вычеркнуть сразу. Он слишком уравновешен.

– Кстати, и вы тоже, – хмуро заметил Бернс. – Как по мне, вы чертовски спокойны.

– Это все диссоциация.

– Не понял?

– Люди в сложных ситуациях отстраняются от них. Это позволяет снизить уровень тревожности и, вместо того чтобы впадать в панику, рационально посмотреть на вещи.