– У нее началась депрессия, а это первый симптом опухоли мозга. Так мы познакомились с Теджо. Невролог сказал нам, что опухоль не операбельна, но Теджо в течение нескольких месяцев морально поддерживала Луизу, помогала ей примириться с неизбежным. – Взгляд Альвареса был устремлен в туман, будто он что-то сквозь него видел. – Один бог ведает, как бы мы пережили это время без ее помощи!

– Сочувствую, – тихо сказала я.

– Все так говорят. Первое время, когда я слышал это слово, во мне все закипало. Наверное, многих друзей потерял, советуя им засунуть свое сочувствие в одно место.

– Вряд ли потерял. Когда у человека горе, он может сказать что угодно. Обычные правила в таких ситуациях не действуют.

Альварес потер висок.

– Я вообще плохо умею следовать любым правилам.

– Уже заметила. И как долго вы были знакомы с Луизой?

– Целую вечность, – тотчас же последовал ответ.

– С начала времен?

– Можно сказать и так. Мы познакомились, когда мне исполнилось пятнадцать. Два испанских подростка, заброшенные в гущу лондонцев. После этого мы расставались всего один раз: когда учились в колледже. Я остался в Лондоне изучать право, она же вернулась в Испанию, учиться на дизайнера интерьеров. Бедняжка решила, что избавилась от меня. Но как только я получил диплом, вместо того чтобы просиживать штаны в офисе, решил заняться чем-то дельным. Пошел работать в полицию и женился на Луизе через несколько дней после этого. Скажу честно, мне стоило немалых трудов уговорить ее вернуться в Англию.

Я посмотрела в окно. Огни на том берегу мерцали сквозь туман, то зажигаясь, то исчезая вновь. У меня не укладывалось в голове, как можно связать себя узами брака в столь юном возрасте. Порой мне казалось, что я вообще не способна к долговременным отношениям с кем или с чем бы то ни было. Тем временем Альварес развалился на диване и разглядывал меня в упор.

– Тебе не следует этого делать, – сказала я. – Таращиться на людей в этой стране считается дурными манерами.

– Даже разок посмотреть нельзя? И вообще, я не просто смотрю, а жду. Вдруг ты мне что-то о себе расскажешь.

– Только если напьюсь.

Альварес поманил официанта, который тотчас же подскочил к нашему столику с еще двумя бокалами пива.

– Тогда выпей, и посмотрим, развяжется ли у тебя язык. – Он сидел, сложив руки на груди, будто бросал мне вызов. – Можешь говорить что угодно.

– Нет настроения.

Полицейский закатил глаза.

– Ты всегда такая? Будто у тебя над головой огромный знак «Просьба не беспокоить»?

– Такой я тебе кажусь?

Он по-прежнему сидел, сложив на груди руки.

– Элис, ты не кажешься мне такой. Ты такая и есть.

– Что бы ты хотел узнать?

Мою грудь медленно сжимали невидимые тиски, будто я приготовилась шагнуть в лифт.

– Расскажи про брата.

Я сделала большой глоток пива.

– Уилл – ходячий феномен. Коэффициент умственного развития зашкаливал. Диплом с отличием по экономике в Кембридже, сотни друзей, хорошая работа в Сити. Он имел все, о чем можно мечтать. Но, похоже, перестарался. Так сказать, поднялся слишком высоко к солнцу.

– Твои родители наверняка переживали.

– Отец умер, когда Уиллу было девятнадцать, но они никогда не были близки.

– Шутишь?! – Альварес потрясен услышанным. – Если бы я забыл про день рожденья отца, мои братья прилетели бы сюда, чтобы оставить от меня мокрое место.

Я рассмеялась:

– Ладно, хватит о личном. Немного узнал, и достаточно.

Альварес укоризненно покачал головой. Тем не менее он внимательно слушал, пока я грузила его байками обо всем остальном, и даже почти улыбнулся, когда услышал про новый бурный роман Лолы. А потом бар почти опустел, и он наклонился ко мне через стол и поцеловал. Что-то шевельнулось в груди, словно сердце решило выпрыгнуть наружу. Его плечо под моей ладонью было мускулистым и крепким. И откуда только у него такие мышцы? Сам он утверждал, будто на дух не переносит спортзалов.

– Ты всякий раз начинаешь меня лапать, – сказала я.

– Кто-то же должен это делать.

Четыре бокала крепкого пива сделали свое дело. Стоило мне встать, и комната закачалась, как при землетрясении, которого, правда, никто не заметил. По крайней мере, туман рассеивался. За окном вновь появились очертания барж, сбившихся в стаю на своем обычном месте у Кэпитал-Уорф.

На улице меня тотчас же обдало свежим ветром и холодом. Казалось, я просидела в пабе весь день, потягивая бокал за бокалом.

– С тобой все в порядке? – Голос Альвареса будто пропустили через эхо-машину.

– Кружится голова. Я еще толком ничего не ела.

– В таком случае держись за меня, хорошо?

Альварес обнял меня за талию, и я получила возможность любоваться им, хотя сам он этого никак не мог видеть. В профиль это настоящий испанский гранд. Темные волосы, ниспадающие на глаза, римский нос, полные губы. Не задумываясь о том, что делаю, я потянулась к нему и положила руку ему на лацкан. Сначала он вроде как удивился; возможно, считал, что первый шаг – его прерогатива. Впрочем, уже в следующее мгновение его губы прильнули к моим. Его рука осталась внутри моего пальто, очерчивая линию талии, а затем холодные пальцы легли мне на затылок.

– Пойдем ко мне, – сказала я.

– Ты пьяна, Элис. Тебе нужно поесть и лечь спать.

Он не прикоснулся ко мне до тех пор, пока мы снова не оказались возле моего дома. Когда он наклонился, чтобы поцеловать меня на прощанье, было темно, и я не смогла прочитать его взгляд.

– Еще не поздно передумать, – прошептала я.

– Я и сам не против, ты уж поверь, – он снова поцеловал меня. – Но я хочу, чтобы ты помнила обо мне утром.

С этими словами он убрал мне за ухо прядь волос. Похоже, он задумал проверить собственную силу воли, и потому я пожелала ему спокойной ночи. Ни разу не оглянувшись, он зашагал прочь.

Входная дверь отказалась захлопнуться за мной, хотя я пару минут боролась с ней. Увы, механизм был сломан. Я оставила дверь полуоткрытой, а сама, пошатываясь, зашагала вверх по лестнице. Если Лола дома, при желании я могла бы излить душу ей, но она, по всей видимости, отправилась куда-нибудь на танцульки с Ларсом, чтобы потом отключиться рано утром в его постели.

Я села на стул на кухне и попыталась протрезветь. Возможно, мне не помешала бы суровая нотация.

Затем я встала и отправилась в ванную, где слегка переусердствовала с наведением чистоты: намылила лицо, безжалостно отдраила щеткой зубы, будто это могло помочь собраться с мыслями.

Но как ни старалась, они все равно возвращались к Альваресу. Стоило закрыть глаза, как он, вопросительно выгнув брови, уже стоял передо мной: испанский мачо. Я знала, что должна позвонить ему завтра, должна сказать, что все было ошибкой, но в данную минуту мне хотелось одного – выскочить за дверь и купить новое нижнее белье. А еще найти способ заставить его улыбнуться.