Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что-то тесновато у тебя в застенках Седой.
Проговорила негромко женщина, напрочь игнорируя забившегося в угол Пышку.
— Так в натуре пахан, здесь не дом отдыха. Нормальная хата на одного сидельца. Все удобства вон, как по писанному протоколу бод боком. Ты бы видела сколько эти фраера чифанат, сразу бы всем кирдык нарисовала.
Пышка, вжавшись в угол продолжал наблюдать как, совсем не обращая на него внимания, словно он пустое место, Сука, вынув из ножен принесенный ей отдельно нож с зубовным скрежетом, принялась вычерчивать на бетонном полу, замысловатые символы сразу походу вычерчивания поясняя внешнице и Седому их значение. Внезапно он уловил что с голосом у этой поганой бабы что-то не то. Не может так утробно звучать человеческий голос. Да и слова пояснения она выдавливала из себя словно что-то чужеродное не свое. Наконец увидев глаза женщины, ставшие звериными, наполненными лютой, вселенской злобой и неутолимым голодом, Пышка попытался глупо спросить-что все это значит. Но с ужасом обнаружил что не может выдавить из себя и слова, только тихое сипение которое звучит тише чем его бухающие в бешенном ритме страха и ужаса сердце. Неосознанно он попытался переместиться в другой угол, подальше от творившегося таинства наведшего на него этот страх, но у него ничего не вышло. Тело не слушалось его. Нет, так не может быть, он прекрасно чувствует все конечности, но не может ими двинуть, оставаясь на прежнем месте вжатым в угол безвольной куклой.
Наконец он услышал это не человеческое от Суки, обращенное к внешнице.
— Назад дороги не будет. Никогда и нигде.
Та, вытаращив глаза явно тоже была не в своей тарелке, ответила срывающимся от волнения голосом.
— Я приняла решение.
После в конец озадачив Пышку, женщина начала спешно раздеваться, сбрасывая свою одежду в дальний, не расчерченный символами угол. Ее примеру последовали и Сука с этой фашисткой тварью Седым. Смотря на голых людей, бывший оружейный магнат Мирного, наконец осознал, что все это значит и от этого осознания он пытался завыть от ужаса, заполнившего его душу без остатка липкой массой. Вот, наконец голая внешница ухватив его грузное тело так и не успевшее похудеть в этих застенках, заволокла его в расчерченную пентаграмму. Распластав как звезду по лучам его конечности эта тварь, принялась по подсказке сидящей в изголовье Суки его резать. Он чувствовал все. Все разрезы брюшины, струящуюся из него кровь, выдираемые поочередно из его глазниц пальцами глаза, вытаскиваемые внутренности и ту мерзкую вонь что заполнила помещение без остатка. Его вонь. Когда бьющиеся сердце было безжалостно раздавлено крепкой женской кистью его душа наконец воспарила в поисках облегчения и светлого пути за перенесенные мучения. Но вместо ожидаемого ее втянуло в черный провал где начался новый нескончаемый ад.
Сидевший за привычной и заставляющий чувствовать себя умиротворенным, чисткой оружия, Чех с непонятным чувством ревности посмотрел на не вошедшую, а буквально влетевшую в их дом Илонну. Женщина, ничего не говоря, быстро скинула обувь в прихожей и проскочила в ванную комнату сразу закрыв за собой дверь. Слушая журчание воды, мужчина на автомате собирая очередной разложенный ствол пытался понять, что такого непонятного и нового принесла с собой его жена после ритуала жертвоприношения. Он прекрасно знает, что это такое, Настя не раз на его глазах проводила это действие. Теперь и его жена принадлежит не совсем ему и от этого все внутри нехорошо сжимается, наполняя душу ревностью. Нет вот что там ревновать, а все одно это грызущие чувство не покидает. Вроде это вся твоя женщина, целиком, но все-таки какая-то часть упущена и не с тобой. Вот ведь шайтан раздери его душу, знал бы что такое не хорошее чувство накатит не известно разрешил бы проводить жене ритуал вступление в килденги. Хотя он ведь против Насти не посмел бы возразить она ему как отец, а это для него значит больше чем собственная жизнь. Но она молодец, понимает его мужскую гордость при всех его разрешения спросила. После такого он не то что отказать, возразить ей не может. Вода в ванной прекратила свое журчание, наполнив помещение тишиной, в которой открывшаяся дверь и стоящая в проеме абсолютно голая Илонна, смотрелись фантастической картиной. Осмотревшись горящими от возбуждения глазами и ничего не говоря, женщина устремилась к нему с недвусмысленными намерениями. Отбросив все в сторону, он провалился в омут дикой, невиданной ранее страсти от своей жены. С безумными криками, истошными визгами, корябаньем плечей и спины. Когда все завершилось ярким фейерверком взорвавшихся красок, мужчина, прижав к себе Илонну подумал. Если для того что бы его любимая женщина совершала с ним такие буйные выходки нужно кого-то там принести в жертву, то он сам готов наловить ей этих баранов сколько ей там надо под это дело. В это время его жена, выбравшись из его объятий, задышав прерывисто и тяжело с новой силой желания пошла на него в атаку. Ай шайтан все забери-подумалось Чеху. Любит меня Улей. Да за такую женщину он согласен на все.
Выбравшись из стального брюха подвозившего их броневика внешников. Настя, сместившись в сторону запустила свой дар сенса, сканируя округу. Никого, только легкий, шелестящий ветерок по веткам и траве, красота и накатившее чувство свободы после давящих стен стаба, захлестнуло ее душу. Здесь настоящая жизнь в не стен и укреплений, здесь ее настоящий мир в котором она счастлива. Что подтвердил словами Седой.
— В натуре, свобода, тема мля пахан.
Группа в составе Настя, Седой, Чуда ведомая Гномом устремилась в направлении храма великой прародительницы всего сущего в мире Улья, богине Тейе. Все члены группы опытные жители этого мира поэтому, двигались весьма быстро, минуя разномастные кластеры.
Когда через несколько дней монотонного рейдерского пути они добрались до места расположения храма, Настя, окинув внимательным взглядом пустой кластер, улыбнулась ее не обманешь. Даже не имея возможности видеть подземного сооружения она почувствовала его отмечая это учащенным сердцебиением и
