Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сейчас эту обезьяну сдашь Седому.
Она указала на человека в шляпе.
— Он думается мне еще у себя в застенках. Ему скажешь, что я разрешила пока тебе пожить на этом свете. Ступай, если будет нужда, поможешь ему он брат твой по вере.
Договорила она, не глядя на склонившегося в поклоне Гнома. Встав с кресла и с внутренней улыбкой собравшись, Настя отправилась вершить задуманное. Странные все-таки люди не верят, что она не забывает, напрасно. Настал момент напомнить кое кому.
Баранка выбравшись из-под грузовика довольно потянулся, готово. Нравится ему возиться с железным конем, возникает чувство своей значимости, умелости и наконец нужности. Пора на отдых тем более еще в обед припасено пиво в холодильник на вечер. Сполоснувшись в душе при ангаре, мужчина отправился к себе домой. Войдя в комнату общежития он раздевшись включил запись трансляции какого-то матча что притаскивает с рейдов народ. Расположившись на диване, Баранка придвинул поближе небольшой журнальный столик с пенным напитком. Отхлебнув в очередной раз из массивной кружки, он мечтательно прикрыл глаза и неожиданно вспомнил местную главу, Настю Суку. Едва не плюнув от досады этого воспоминания, мужчина открыл глаза и едва не подпрыгнул на своем лежбище. На него не мигая смотрела та самая Сука, стоящая всего в метре от него. Ничего не понимая, Баранка тряхнул головой пытаясь прогнать прочь это нервное видение. На что стоящая женщина мерзко улыбнувшись произнесла.
— Что обезьян рулевой не исчезаю. Да ладно не отвечай сама все по глазам твоим бесстыжим вижу. Не ждал меня?
Мужчина растерянно отрицательно покачал головой, опасаясь говорить. Да как тут не опасаться про эту тварь столько всего рассказывают, что проще с лотерейщиком в поле пересечься ну в смысле безопасней и шансов на жизнь больше. А этот взгляд не мигающих змеиных глаз так вообще за гранью восприятия нормальных людей.
— Я говорила тебе что ничего не забываю. Вот видишь не соврала. Обида у меня на тебя смертная, женская. Ты почто сученок меня уродиной выставил? Крокодил значит я страшенный. Кикимора лысоголовая, страхолюдина получается.
Вытаращив от ужаса глаза, Баранка только и мог отрицательно мотать головой. Наконец проглотив подступивший к горлу ком, он выдавил из себя.
— Я такого не говорил никогда. Я вообще…
Но Настя его перебила, придвинувшись вплотную, она, уставившись ему прямо в глаза, зашипела разгневанной змеей.
— Конечно не говорил в слух. Ты все это думал по дороге. Смеялся про себя надо мной, весело тебе было издеваться над беззащитной женщиной. Наслаждался моим незнанием, но меня не проведешь я сердцем бабьим чую.
Окончательно придавив безвольного, напуганного до смерти мужчину в спинку дивана, Настя, продолжила гневно шипеть тому в лицо.
— Знаешь, что я сделаю с тобой за это. Что ты трясешься как кролик на крольчихе. Раньше нужно было думать, а не плевать в нежную женскую душу. Значится я страхолюдина ты думал. Не надо сейчас головой мотать я не ее первой буду отрывать. Я для начала выдеру твой отросток.
Рука женщины накрепко захватила за мужское достоинство Баранки, оттянув в сторону под треск трусов и пищание от боли бедолаги. Он попытался, вцепившись в руку Насти, остановить это, но она похоже даже не обратила внимания на его потуги. Продолжая мерзко лыбиться и неотрывно таращиться ему в лицо эта тварь только еще сильнее вывернула его хозяйство заставив его пищать на единой высокой ноте. В какой-то момент обезумив от боли, Баранка попытался вырваться, соскочить с дивана, но в рывке словно натолкнувшись на нерушимую стену был отброшен назад ощущая, как в раздираемом по живому, дикой нестерпимой болью месте предательски зажурчало.
— Ну вот, ты тварь меня еще и обоссать пытаешься.
Мерзко прозвучал голос Насти. А мужчина, получив толику свободы полз прочь, пытаясь сквозь залившие глаза слезы разглядеть спасительный как ему казалось выход из комнаты. Его поползновение остановил придавивший сверху ботинок и голос.
— Ты куда бежишь обезьян? Опять пытаешься бросить женщину на произвол судьбы. Не пойдет, не по-мужски это. Или ты не мужчина?
Чувствуя наклонившуюся над ним Настю, Баранка слезливо заголосил, глотая слова в текущих слезах.
— Не надо. Пожалуйста не надо. Я ведь ничего не сделал.
Удар ногой по ребрам, выбил из него воздух заставив открывать рот подобно выброшенной на берег рыбе.
— Еще бы ты гиббон вонючий что-то сделал. Нет гамадрил доморощенный ты еще больнее поступил. Ты про меня гадости думал, надеялся что я не узнаю. Не прокатило теперь пора отвечать за свою подлость.
Снова ухватив за теперь уже мокрые причиндалы мужчины ни чуть ни брезгуя, Настя потащила того назад к дивану. А Баранка, ничего не соображающий от боли все пытался вырваться, крутясь ужом на раскаленной сковородке. Это продолжалось неизвестно сколько, женщина таскала свою жертву по полу за хозяйство с улыбкой наблюдая беспомощные попытки того вырваться. Для того чтобы все не выходило за рамки звучавшего телевизора она периодически пинала бедолагу, то по ребрам, выбивая из легких воздух, то в горло, от чего тот так забавно сипел. Наконец хорошенько пропотев от этой забавы, хоть как-то компенсирующей сегодняшний визит Гнома, Настя, присев около скулящего Баранки, проговорила.
— А хочешь, чтобы все раз и закончилось?
Тот продолжая поскуливать, закивал головой в знак согласия. Продолжая мерзко улыбаться, женщина вложила в его руку пистолет, вытащенный у него из кобуры брюк, висевших на стуле. Все поняв в ее задумке он попытался жалобно, подобно бросаемой на всегда собаке, заглянуть в глаза своей хозяйке выискивая там сочувствие. Но натолкнулся лишь на горящее огнем любопытство. Она не торопила его, но отчетливо было ясно, она ждет этого. А если нет, то снова начнется эта безумная пытка с нестерпимой болью и унижением. Сам не понимая и до конца не осознавая, Баранка поднес пистолет к своему лицу прислонив холодное дуло к виску. В какой-то миг крепкая рука, следивший за ним мучительницы, захватив его кисть поправила пистолет, засунув ствол в его рот. Чувствуя себя от этого действия еще больше растоптанным, ну да, дуло в рот это похоже на…Мужчина сам не понял, как нажал на спусковую скобу.
Придя к себе, Настя счастливо улыбаясь, сняв с себя вещи отправилась в душ. А в жизни не все так плохо как может казаться и даже ночное небо Улья не просто черное, а имеет тысячу оттенков своей непрозрачности.
