На сей раз Ровеналь бросил на спутницу быстрый взгляд.

— Эллера — имя, которое дали тебе люди, — мягко произнёс он.

— «Люди»… Я — человек?

— Нет. Но ты и не совсем дракон.

Оба замолкли. Ровеналь подбирал слова.

— С самого возрождения мы учимся жить в мире со своим прошлым, — продолжил он. — Мы восстанавливаем навыки, которые имели в прошлой жизни, и обретаем новые.

— И воспоминания… — выдохнула Эллера.

— И воспоминания, — подтвердил Ровеналь. — Мы ищем их. Под сводами храмов, в разговорах со Вселенной и просто в тех местах, где бывали в прошлой жизни. В этом преимущество нашего народа перед другими. Все души возрождаются. Но мало, кто способен сохранить знания, которые обрёл, прежде чем умер. Мы — помним и знаем. Все жизни и все времена.

Ровеналь замолчал. Эллера какое-то время размышляла.

— Хочешь ли ты сказать, что по рождению я — тоже дракон? — спросила она после долгой паузы. — И если так…

Эллера замолкла, самостоятельно отыскав ответ на следующий вопрос.

«Интернат», — думала она. — «Если я не знаю, кто мои родители… То почему бы им не быть родом с Кармелона?»

— Пришли, — снова подал голос Ровеналь. Эллера так и не успела спросить о главном — что именно тот помнит? Что знает о ней?

Она перевела взгляд с Ровеналя на новую двустворчатую дверь.

Вартарион воздел руку… и ничего не произошло.

«Как и следовало ожидать — фотоэлемент сдох», — заключила Олсон. Подошла к двери и стала вглядываться в инкрустацию. Прочитать замысловатую вязь ей не удалось — переводящий чип пасовал.

— Что, если мы попробуем её взломать? — предложила она.

— Не уверен, что тогда телепорт сработает, — мрачно произнёс Ровеналь. Помолчал и добавил: — Давай.

29

Взломом Эллера занималась не в первый раз. Однако каждый раз борьба с замком превращалась в целую эпопею.

— Что ждёт нас по другую сторону? — спросила она, присаживаясь возле двери и изучая короб с запирающим механизмом. Технология, конечно же, была незнакомая. Впрочем, как и всегда. Кто же станет ставить в сейф всем понятный и простой механизм?

Ровеналь смотрел на неё какое-то время. Потом отошёл и, приложив руки к каменной статуе, попробовал её оживить. Однако всё, чего ему удалось добиться — лишь слабое мерцание.

Тем больше было его удивление, когда в ответ на вопрос Эллеры под потолком эхом разлетелся мягкий голос:

— Прошлое.

Эллера вздрогнула и едва не выронила металлическую планку, которую приспособила вместо отмычки.

— Если ты здесь — может, просто откроешь нам? — поинтересовалась она.

Однако голос не отозвался.

— Ей может не хватать энергии на физические воздействия, — вздохнул Ровеналь.

— А на то, чтобы запустить эти самые испытания, ей энергии хватит? — поинтересовалась Эллера.

Ответом ей стала тишина.

Она вздохнула и снова обратила своё внимание к коробу.

Прошло несколько минут, прежде чем замок щёлкнул.

Двери разомкнулись, и одна створка отошла в сторону.

Эллера отодвинулась, с опаской взирая на тьму, воцарившуюся по другую сторону.

— Готова? — спросил Ровеналь, приближаясь к ней.

Эллера ни капельки не была готова.

Оттягивая время, она поднялась на ноги, отряхнула с белых штанов невидимую пыль.

— Ты же хочешь увидеть это, Леа, — тихо и мягко произнёс Ровеналь, останавливаясь у нашаа за спиной.

— Не разговаривай со мной, как с ребёнком, — пробормотала Эллера. — И не называй меня Леа.

— Последнее пожелание исполнить будет тяжело.

— Почему бы тебе хотя бы не рассказать мне, что я увижу? Ведь ты же вспомнил… многое, так?

Ровеналь пожал плечами.

— То, что помню я, всё равно сильно отличается от того, что вспомнишь ты. Того, что Вселенная захочет тебе сообщить. Это будет… Будут те мгновения, которые для тебя важнее всего.

— И всё же, — продолжала настаивать Эллера. — Что первым вспомнил ты? Уж наверное не смерть.

Ровеналь какое-то время смотрел на тёмный проём двери, а потом перевёл взгляд на спутницу.

— Я умер после тебя, — сказал он. — Это была глупая и бесполезная смерть. Но иначе я не мог.

— Ты не ответил на мой вопрос.

Ровеналь вздохнул. Чуть заметно шевельнулся, так что Эллере на мгновение показалось, что тот вот-вот её обнимет. Но этого не произошло. Ровеналь лишь снова отвёл взгляд.

— Я помню, — тихо сказал он. — Как мы стояли на крыше. Ты — в моих объятиях. И цветы наших душ огнями вспыхивали в ночном небе.

Эллера молчала. Пыталась понять, помнит она подобное или нет. Но прямо сейчас она не помнила всё-таки ничего.

Повинуясь порыву, она качнулась вперёд и сама заключила Ровеналя в объятия. Это показалось ей правильным — всего на мгновение. И Ровеналь осторожно прижал её к себе в ответ. Провёл кончиками пальцев по растрепавшимся длинным волосам.

— Ты моя любовь, — тихо сказал он. — Моя ненависть. И моя боль. Всё, что во мне осталось — это ты.

У Эллеры мурашки пробежали по спине от этих слов.

Она осторожно отстранилась.

— Ты не чувствуешь этого? — спокойно спросил Ровеналь.

— Я… не знаю, — Эллера запнулась. Вспомнила ту первую встречу в посольском парке и странное чувство, которое испытала, столкнувшись с Ровеналем взглядом. Тогда она чувствовала, а сейчас… — Я обижена на тебя, — неожиданно для себя самой, сказала она. — Сама не знаю, за что. Наверное, за то, что ты появился только сейчас. За то, что пытаешься сделать мою жизнь осмысленной. А я… Я всегда об этом мечтала. Но только это давно прошло.

Она вздохнула и отвернулась к двери.

— Давай, наконец, войдём. Не вечно же тут стоять.

Она, не глядя, нащупала руку Ровеналя и, потянув его за собой, ступила в проём.

— Ровеналь! — тут же выдохнула она, потому что в мгновение ока поняла, что рука её опустела.

Эллера хотела обернуться, отыскать взглядом спутника — и внезапно поняла, что не может. Тело не слушалось.

Тьма кругом озарилась слабыми искорками звёзд, и Эллера обнаружила, что уже не стоит, а летит в бесконечном космосе. Ноги привычно лежали на педалях управления, руки — на сенсорной панели.

Кругом взрывались огнями корабли противников — маленькие и средние, но где-то вдалеке на орбите оранжевой планеты пылал и многоорудийный крейсер.