закрывая кран.

— Он так сказал. Тебе… не говорил? — спросил Паша.

И ведь по его лицу видно, что он знает ответ на свой вопрос. Думает, я не понимаю, что он темнит в разговоре сейчас.

— Меня на переучивание могут вообще не послать. После Афганистана соглашусь на перевод в какую-нибудь другую часть. На повышение пойду, — улыбнулся я и похлопал капитана по плечу.

От первого же касания Мендель чуть было не упал. Что-то он совсем нервничает.

— Ты не заболел? — спросил я.

— Слабость, горло болит, — ответил Паша и картинно закашлял. — Пойду, Серый.

Мендель рванул к двери, но я удержал его на месте. Возможно удастся разговорить старшего лётчика.

— Постой. Я вижу, что у тебя какие-то проблемы…

— Ты ошибаешься, — натянуто улыбнулся Паша и снова попробовал ускользнуть.

— Это был сейчас не вопрос. Если у тебя снова проблемы, то давай решим их. Мы же один коллектив. Друг друга в небе и на земле всегда прикроем, — улыбнулся я, но Мендель был зажат.

— У меня всё хорошо. Честно, — сказал он, вырвался из моей хватки и вышел из умывальника.

Странный у нас разговор получился с Пашей. Понятно, что у него проблемы сейчас личного характера. Да и случай с продажей покрышек из памяти сложно выбросить. Вот только зачем врать про тетрадку.

Прошло несколько дней, и на бетонку Шинданда приземлился очередной рейс из Союза. Как раз я зарулил на стоянку после своего вылета и спускался по стремянке.

— Вон и наши примчали, — кивал в сторону прилетевшего Ан-12 Дубок, протянув мне журнал подготовки самолёта.

— Там Валера Гаврюк и Гнётов должны быть, — сказал я, поставив подпись под отсутствием замечаний на борту во время вылета.

— Вон они! Скачут, как кузнечики, — сказал Дубок, и я обратил внимание на хорошее настроение у прилетевших.

Поумневшие Гнётов и Валера Гаврюк были очень рады вернуться в свой полк. Крепко со всеми обнимались, раздавали гостинцы, вытаскивали из самолёта передачки из дома. Примечательно, что оба одеты в новые комбинезоны, камуфлированной расцветки.

Насколько помню, название у неё «бутан». Видел я уже подобную форму на Хрекове. Должно это обмундирование появиться несколько позже. Раз уже и у простых смертных, строевых лётчиков, появляется, значит, и скоро массово все переоденемся.

Гнётов радостно приветствовал всю эскадрилью. Соскучился, всё же! Я думаю, что Григорий Максимович, после освоения МиГ-29 будет ещё больше на всех смотреть свысока. Посмотрим, может, его переделали на курсах.

Гаврюк был просто на «седьмом небе» от счастья. Он тут же побежал к МиГам, чтобы потрогать новейшие истребители. Гусько пришлось даже оттаскивать Валеру от самолётов силой. Наверняка в дороге «накатил» мой командир звена.

— Серёга! Как ты тут, дорогой? — подошёл я к Гаврюку, и мы по-дружески крепко обнялись.

— Нормально. С вылета только, — ответил я, снимая шлемофон с головы.

Тут же прохладный ветерок подул на вымокшие волосы на голове. Кожаная куртка не продувалась, но на улице после очередной потовыжималки в полёте было зябко находиться.

— Серёга, я его изучил. Дали нам с Максимычем допуск, и теперь мы готовы летать на этом красавце, — светился от счастья Валера.

Что ж, похоже, комэска и Бажанян передумали ломать судьбу Валере. Либо, полёты были организованы без их ведома.

— Пошли. Расскажу тебе про «точку опоры», — радостно похлопал меня по плечу Валера, и мы пошли к стоянке МиГов.

Гнётов поздоровался со мной, ограничившись парой дежурных приветственных фраз.

— Всё спокойно здесь? — спросил Григорий Максимович.

— Да, — ответил я. — Если так можно сказать про то место, где мы находимся сейчас.

— Ну, ладно-ладно, — замахал рукой Гнётов, забирая свой чемодан и маленькую коробку. — Скоро закончится эта война. Вот увидишь.

После этих слов замкомэска, молча, пошёл к УАЗику «таблетке», которую специально пригнали для наших товарищей. Однако Гаврюк не торопился и как заворожённый оглядывался по сторонам. Будто не был никогда на аэродроме!

Народ начал расходиться от прилетевшего самолёта, и я пошёл к Валере. Он же обещал мне что-то рассказать про МиГ-29.

— Соскучился по аэродрому? — спросил я, подойдя к Гаврюку со спины, пока он смотрел на выруливающую пару Су-25х, гул двигателей от которых приближался к нам.

Лётчик, заметив нас у стоянки 29х приветливо помахал нам. Гаврюк выполнил воинское приветствие или как это в текущем Уставе именуется, отдал честь, продолжая смотреть вслед рулящему самолёту.

— Чего ты так застыл, Валер? — снова спросил я.

— Я буду очень скучать, Серёжа, — произнёс Валера. — Этот гул, этот запах керосина, бетон под ногами и звуки работы техников — такого нигде нет.

— Ты уволиться собрался? — поинтересовался я.

— А… да нет! Это я про пенсию в будущем говорю, — сказал Валера и повернулся к МиГам. — А на них мы уже с Гнётовым слетали. Я же тебе говорил, что за меня есть кому слово замолвить.

— Это хорошо. Теперь будем снова в паре летать.

— Не торопись, — положил мне руку на плечо Гаврюк и пошёл к самолёту.

Как это ни странно, но инженер, встретившийся ему на пути, ничего против такого осмотра не сказал. Меня в прошлый раз еле-еле пустили к самолёту по просьбе Ткачёва, а тут проходи — не бойся!

Гаврюк медленно обходил летающую машину, проводя рукой по закрылкам и гондолам двигателей, заглядывая в сопла и воздухозаборники.

— Как живой, — прошептал Валера, пятясь назад. — С другой стороны, почему как? Он и есть живой.

Странный какой-то Валера после приезда. Вроде нет от него запаха спиртного и движения все с нормальной амплитудой.

— Валер, ты чего? — спросил я.

— Серый, разве не хочется тебе сесть в кабину этого самолёта и улететь подальше? — спросил Гаврюк, поднимая руки вверх.

— Хочется. Придёт время, и я тоже переучусь. Ты лучше скажи, как тебе удалось с Бажаняном решить вопрос, чтобы после переучивания тебя не уволили? — спросил я.

— Я уже говорил тебе сегодня, что за меня замолвили слово.

— И всё равно — ты ведь знаешь, что тебя может ждать?

— Да. Бажанян меня сошлёт в группу руководства полётами, и я буду со стороны наблюдать, как ты летаешь на этом шедевре, — улыбнулся Валера.

— Не самый плохой вариант, — сказал я, но тут же лицо Гаврюка изменилось.

Он уже не был так весел. Похоже, мои крайние слова его сильно задели.

— Я не собираюсь мириться с тем, что у меня «отрезают» крылья, Сергей.

— Тогда переводись. Будешь летать в другом месте.

— И ждать хрен знает сколько, чтобы туда поставили новые МиГи? На такое я не пойду. Здесь и сейчас! Новый полёт! — произнёс Валера и пошёл в сторону модулей.

После такой фразы, я был готов его ловить у самой кабины. С таким настроем Гаврюк бы прямо сейчас прыгнул в самолёт и рванул бы с вертикальным набором вверх.

Ещё несколько дней я наблюдал душевные страдания своего командира звена. Судя по всему, серьёзный разговор у него и Бажаняна состоялся. Кое-что даже было услышано мной во